33. В плену темноты. Гектор Тобар

ежедневном графике работы. В восемь часов утра они спускались в шахту, выходили из нее в восемь часов вечера, а на следующий день снова возвращались под землю, на поиски меди и золота. А теперь им оставалось только сидеть и вслушиваться в отдаленный стук падающих камней, не зная, чего ожидать от будущего. Кто знает, может быть, все радости простых трудовых будней под солнцем, луной и созвездием Южного Креста навсегда остались в прошлом. Подумать только, столько воспоминаний связано с тем далеким миром наверху: сбор спелых гроздьев винограда, знакомство с миловидными девушками, веселые попойки с друзьями в дешевых барах Копьяпо со старомодными стробоскопами. Взять бы сейчас свои заработанные деньги и пойти домой под громкие крики детей, гоняющих по вечерним улочкам в янтарно-изумрудном свете фонарей. Весь этот внешний мир внезапно соскользнул в категорию прошлого, потому что настоящее представляло собой лишь кромешную темноту, которая вполне могла стать и будущим. А в прошлом остались уютные дворики, где мужчины собирались, чтобы обсудить, кто выиграет следующий чемпионат по футболу: «Ла-У» или «Коло-Коло»[7], – а также другие, не менее важные темы сугубо мужских компаний. Прошлое для них было напрямую связано с окнами, выходящими на задний двор, где на мангале жарятся ароматные сосиски с аппетитно потрескавшейся кожицей. Оно было связано и с силуэтами их беременных жен и подруг, которые неспешно передвигались по дому, вынашивая их общее потомство, еще раз тем самым подчеркивая таинственную суть женской природы.

      Среди тех, кто находился в Убежище, было несколько человек, чьи подруги как раз на сносях. Один из них – Ариель Тикона – шустрый малый двадцати девяти лет от роду, уже успел завести двоих детей от одной и той же женщины. А второй – высокий механик Ричард Вильярроэль. Его беременную подружку звали Дана. Он жил с ней в Овалле, в нескольких часах езды на юг от Копьяпо. В воображении Ричарда его дом – это сущий Эдем – райский сад с пальмами и прохладными ручьями посреди безжизненных, иссушенных солнцем холмов. Сегодня вечером его подруга, словно беременная Ева, осталась одна в этом оазисе, в то время как он сам – ее Адам – застрял в каменном мешке в наказание за их недавние плотские грехи. Ричард вспоминал ее огромный живот, внутри которого плавал их будущий малыш. Недавно Дана приложила его руку к этому упругому животу, и он впервые почувствовал, как ребенок толкается изнутри, и теперь его не отпускала мысль о том, что, быть может, его знакомство со своим будущим сыном навсегда ограничится только этими толчками. Отец Ричарда был рыбаком. Он погиб в результате несчастного случая на озере в чилийской Патагонии, когда мальчику было всего пять лет. Это происшествие оставило неизгладимый след в его судьбе в виде череды переездов, душевного беспокойства и, наконец, открытого юношеского восстания против овдовевшей матери, которое закончилось, ни много ни мало, коротким тюремным заключением. Всю свою жизнь Вильярроэль подспудно чувствовал злость по отношению к этому несправедливому

7

«Ла-У» (полное название – «Универсидад де Чили») и «Коло-Коло» – одни из самых популярных футбольных клубов в Чили.