Сад взрывающихся яблок (сборник). Рам Ларсин

был поражен:

      – Ты меня дурачишь?

      – Нет!

      Я вдруг разволновался, рана под бинтами жгла, губы дрожали:

      – Ты человек верующий. Неужели мои слова кажутся тебе менее правдоподобными, чем… чем… – мое возмущение вылилось в крик, от которого Иоси медленно отступал к двери, – чем то, что наши предки перешли вброд Красное море? Нет, ты такой же лицемер, как все!.. – я уже не знал, с кем и о чем я говорю, и совершенно обессилев, упал на кровать…

      Вечером пришла Нина, сразу заметила мое состояние, и я, виновато отводя глаза, признался во всем.

      – Надо обратиться к психиатру, – расстроилась она, – тут ведь лучшие из лучших!

      – Нет, – я сказал то, что уже давно продумал. – Ты хочешь видеть меня дома? Так вот, если что-нибудь обнаружится, меня не выпустят отсюда…

      Нина не знала, что ответить. Позже я попросил ее, как делал дома перед сном:

      – Почитай что-нибудь!

      – Знаешь, я спешила и впопыхах взяла что-то, не глядя, – она порылась в сумке. – Лорка! А нужно бы другое, полегче.

      – Нет, очень хорошо, – кивнул я. – Найди это… как оно начинается… “ Хочу уснуть я…”

      – Ну, самое мрачное!

      – Ничего, точно под настроение. Я немного помню наизусть: “Хочу уснуть я сном осенних яблок…” Как там дальше?

      Она нехотя полистала несколько страниц:

      – И ускользнуть от сутолоки кладбищ,

      Хочу уснуть я сном того ребенка,

      Что все хотел забросить сердце в море…

      – Тут идет очень страшное.

      – Читай!

      – Хочу забыть, как кровь томится в мертвых

      И просят пить истлевшие их губы…

      Нина выронила книгу.

      Я кричал в нетерпении:

      – Хочу забыть, как травы сердце жалят

      И пьет луна змеиными губами…

      – Дальше!

      Слезы текли по нининым щекам:

      – Вы на заре лицо мое умойте,

      Чтоб муравьи мне глаз не застилали…

      – Еще! – кричал я.

      – Сырой водой подошвы мне смочите,

      Чтоб соскользнуло жало скорпиона…

      Я продолжал, гладя ее дрожащие плечи:

      – Ибо хочу уснуть я, но сном осенних яблок,

      И научиться плачу, что землю смоет…

      Обнявшись, мы шептали в один голос:

      – Ибо хочу остаться в том ребенке смутном,

      Что все хотел забросить сердце в море…

      Стало тихо. Ни звука не было в огромном здании.

      – Теперь иди, тебе рано вставать. Вы все еще не закончили эту башню в Тель-Авиве? Утром не нужно приходить, ты не можешь быть здесь и там.

      Поцеловав меня, Нина исчезла…

      Ночь прошла в каком-то больном, горячечном сне, а проснувшись, я занялся единственным своим делом – ожиданием прихода Нины…

      В сущности, я всегда ждал ее с тех пор, как встретил там, в стране нашей юности, где мы виделись тайком, потому что она была дочерью известного архитектора, а я только делал первые шаги на