Сад взрывающихся яблок (сборник). Рам Ларсин

широкого яблоневого сада, зная, что сейчас все взорвется к чертовой матери…

      – Марк! – донесся ко мне спасительный крик.

      Туман стал расходиться, пальцы мои, державшие яблоко, вдруг ощутили, какое оно гладкое, нежное – и, казалось, совершенно без моей воли положили его перед испуганной девочкой.

      – Прости, маленькая! – пробормотал я.

      Нина, тоже извинившись перед всеми, потянула меня в палату, уложила в постель и села рядом.

      Мы молчали.

      – Скажи, – наконец, спросил я отчаянии, – что со мной?

      А она все гладила мои холодные руки. Потом опомнилась:

      – У нас гости.

      Я увидел на пороге странного человека. Поколебавшись, он стал медленно приближаться – рыжий, низкорослый увалень, чья физиономия напоминала окорок, с которого резали мясо для шуармы.

      – Марк!

      – Иоси! – ахнул я.

      Мы обнялись. Он несмело прикоснулся к моей голове, сжал плечо, щеки его были влажны, мои тоже.

      – Меня только недавно перевели в Тель Ашомер для пластики лица, – сказал Иоси. – А сначала поместили в иерусалимскую Адасу лечить глаза. Я почти ничего не видел. Там и нашли меня ребята – самал и Шломо, рассказали, что были у тебя, но ты совсем плох, никого не узнаешь.

      Нина, воспользовавшись паузой, проговорила:

      – Мне нужно на работу.

      Бесстрашно глянув на гостя, кивнула ему:

      – Марк рассказывал о вас. Выздоравливайте! – и мне: – Я приду вечером.

      Иоси печально смотрел ей вслед:

      – Красивая у тебя жена. И чуткая: очень старалась не замечать мое уродство. Обычно я вызываю у женщин суеверный страх.

      Мне не хотелось продолжать эту тему.

      – Ничего, сейчас медицина делает чудеса, – обнадежил я его, удивляясь самому себе. – Будешь как новенький.

      – Бэ эзрат ашем!

      – Так-так… Я всегда подозревал, что ты тайно верующий. А кипа?

      – Я не ношу ее. Признаюсь тебе одному: стыдно. Кипа, цицит стали чуть ли не символом обмана и лицемерия.

      – И как это вяжется с твоим “капойре”?

      – Понимаешь, простить можно маленьких бедных людей, которые грешат, чтобы выжить. Но не тех, кто, постигнув всю премудрость Торы, обманывают, крадут!

      Я не унимался:

      – Но разве не тот же твой Бог сотворил их такими?

      Он склонился ко мне, словно собираясь открыть самое сокровенное, и я увидел, что огонь, опаливший лицо Иоси, как бы облагородил его: сжег то мелкое, жалкое, что было в нем когда-то:

      – Я много думал об этом. Может быть, в начале времен Он хотел создать разумное существо, чтобы разделить с ним свое одиночество. Но первый человек, потом его потомки испугались могущества своего создателя и стали рабски хвалить его деяния, не возражая, не пытаясь предложить что-либо другое, пока Бог не решил, что это именно то, что нужно людям… Но так не будет вечно. Никто не знает этого лучше, чем люди простые и искренне верующие. Я слышу, как они тайно возмущаются жадностью и непорядочностью