Сад взрывающихся яблок (сборник). Рам Ларсин

хотя уже не могу вспомнить, что играют.

      Внезапный шум с улицы заглушает все.

      – Что-то случилось! – подбежав к телевизору, Нина включает Новости, и мы видим дым, мечущихся в панике людей, полицейских, которые ведут какого-то смуглого человека в наручниках.

      – Боже мой, Марк, это садовник!

      – Что? – кричу я. – Да, да! Это он! Я вспомнил, его зовут Исмаил, гада!

      Видя, как я разволновался, Нина отворачивает экран к стене и усаживает меня в кресло. Я долго качаюсь вперед-назад, стараясь успокоить себя. Потом говорю тихо:

      – Значит, с этим покончено…

      Я выпиваю рюмку вина.

      – Нина, почему у нас на столе никогда нет яблок?

      Засмеявшись, она кидается в кухню и приносит несколько красных ионатанов, которые тайно хранит в углу. Мои зубы сами впиваются в спелый, нежно округлый плод:

      – Ну чем не ананас? Знаешь, такие яблоки росли в большом саду, возле нашей части на Голанах.

      Глаза Нины блестят чистой бирюзой.

      Улыбаясь, я выпиваю еще вина:

      – А ты все хорошеешь. Прости, что не замечал этого. Я был болен, правда? Но теперь это, кажется, проходит. Как сказано: мне отмщение…

      Из радио доносится знакомая трогательная мелодия, и сердце мое учащенно бьется:

      – Я знаю, что это! Шопен, ноктюрн до-диез минор. Мама играла его, ожидая отца. Это как жизнь: сладко и больно… Пам пам-пам-пам… Чувствуешь?.. Пам-пам-пам…

      Кто мы, откуда мы, куда идем…

      Дине

      Глава 1

      Николай Николаевич Лугин только теперь оценил грубоватую настойчивость, с какой начальник аэропорта пересадил их в вертолет, уверяя, что ехать далеко, а дороги здесь ненадежные – леса и топь.

      Деревня, к которой они приближались, поднималась от реки к крутому холму, и дома’ топорщились ветхой чешуей крыш, словно стояли с тех пор, как живые существа стали выходить на сушу и строить свои жилища.

      Было неразумно прерывать отпуск и лететь сюда за тридевять земель только потому, что племянница жены, единственная из ее оставшихся в живых родственников, неожиданно объявила о своей свадьбе, что при ее наружности казалось делом нешуточным. Коллеги, с которыми он вместе отдыхал на уединенной, закрытой и как бы не существующей для остального мира даче, легко попеняли ему за внезапный отъезд. Он был нелюбопытной загадкой для них, как, впрочем, и его ведомство, связанное с какой-то новой отраслью в электронике и далекое от их торных путей. Но что-то в нем – может быть, природная раскованность в плечах, несуетливый взгляд и лоб, вылепленный единым, широким и смелым движением, настораживало их, как встреча с человеком другой породы.

      Вертолет снижался.

      Алла Георгиевна утирала слезу, не забывая, впрочем, о своей прическе, бормотала что-то и стучала в стекло, узнав Дашу. Сразу же погасла его наивная надежда на то, что прибытие генерала по сугубо личной надобности пройдет незамеченным. Внизу уже переминались какие-то сметливые и наскоро приодетые люди, которые пусть и не принимали раньше столь