Три имени одного героя. Михаил Корабельников

немало его жертв (если только он не врал).

      Командированный на этот же завод, однажды в гостинице я жил в одном номере с инженером из Киева. Это был интеллигентный и довольно развитый человек, который, тем не менее, был одержим подобного рода сексуальным синдромом. Он не мог пережить сутки, чтобы не подцепить какую-нибудь девицу в ресторане, или же отправлялся в рискованные ночные визиты к своим знакомым дамам. При всем том был женат, любил свою жену, и та отвечала взаимностью.

      Из своих школьных преподавателей в Серебряных Прудах я запомнил только учительниц. Одна из них – уже пожилая женщина – отмечала мои успехи в пересказе прочитанного; позже я полюбил писать сочинения; впрочем, история меня тоже интересовала. Учительницы по разным предметам в средних классах все были красавицы, как на подбор. Но больше прочих занимала мое воображение учительница немецкого. Это была похожая на француженку брюнетка лет 35, чрезвычайно интеллигентная, державшаяся с каким-то особенным достоинством. Она никогда не повышала голоса, никого не ругала, как, впрочем, и не хвалила. Прийти на ее урок неподготовленным было стыдно. В конце почти каждого урока, минут за 10 до звонка, она читала нам книжку – отрывки из «Отверженных» Гюго – про Козетту, Жана Вальжана, Гавроша. Начинала читать на немецком языке, затем переходила на русский. Детская душа чрезвычайно восприимчива к подобным историям.

      Из школьных развлечений более всего запомнились снежки. Зимой во время оттепелей на большой перемене мы высыпали на школьный двор. Ученики двух соседних школьных корпусов осыпали друг друга снежками. Победителей и побежденных не было, ибо звонок разводил всех по своим классам. Я не помню, чтобы за это нас кто-то ругал, и вообще, наш школьный режим представляется мне либеральным. С другой стороны – и дети не были избалованы цивилизацией. Точно не было богатых, но и бедные как-то сводили концы с концами, несмотря на пережитую войну и разруху.

      Во время зимних каникул на большом мосту через Осетр встречались две снаряженные самодельными доспехами детские дружины, человек по 50 с каждой стороны, а иногда и больше. Они бились друг с другом деревянными мечами, защищались с помощью деревянных же щитов. Я подобные «кички» не любил, и в них никогда не участвовал. Но несколько ребят из нашего класса принимали участие. Впрочем, бились до первой крови, и настоящих жертв не было.

      Что мы делали летом? Как только сходил снег, возле нашего дома начинались игры, которые привлекали детвору из соседней слободы – с правой стороны нашего луга. Сначала – городки, потом – лапта.

      Игру в лапту я нахожу очень занимательной; жаль, что теперь в нее не играют. Участники разделяются на две равные группы – человек по 5–7. По жребию выбирают ту команду, которая играет, и ту, которая «мается». Один из мающихся невысоко подбрасывает мячик, а играющий должен ударить по мячу палкой с целью «запулить» его как можно дальше. Каждому дается по три попытки. Если игрок не попадает по