Веретено Судьбы (сборник). Елена Федорова

Не переступай черту, за которой мир не такой прекрасный, каким видится изначально. Надень кольцо.

      – Нет, – Глория спрятала руки за спину.

      – Надень, – Вацлав больно сжал ее плечо. – Кольцо – твоя защита. Оно спасет твою жизнь. Я не шучу. Шуазель – не место для шуток. Запомни, если островитяне что-то задумали, они не успокоятся, пока не доведут дело до конца.

      – Ты хочешь сказать, что Маури не даст мне уехать отсюда? – спросила Глория. Вацлав кивнул. Глория закрыла лицо ладонями. Не хотела, чтобы Вацлав видел ее слезы.

      – Почему, почему ты мне ничего не рассказал? – проговорила она, не убирая ладони от лица. – Это жестоко, бесчеловечно. Это…

      – Я не имел права говорить. Я дал слово, – он отошел в дальний угол комнаты, сказал сдавленным голосом:

      – Прости. Я ничего не мог изменить… Все должно было произойти так, как произошло. К сожалению, нам приходится расплачиваться за грехи наших предков.

      – Бред какой, – сказала Глория, убрав руки от лица. – Неужели ты во все это веришь? – он кивнул. – Но, Вацлав, какими же злыми людьми должны были быть мои предки, чтобы подвергнуть меня таким нечеловеческим испытаниям?

      – Они не думали о тебе, – ответил он. – Люди редко думают о других. Какое им дело до потомков, которые появятся через сотню лет? Ради сиюминутного удовольствия, которое можно получить здесь и сейчас, они готовы перевернуть мир вверх ногами.

      – А чем ты лучше тех, кого ты с такой ненавистью обличаешь? – спросила она, глядя в его глаза.

      – Я хуже, хуже, хуже всех, – прохрипел он. – Я – убийца. Я скрываюсь на этом острове от правосудия…

      – Вацлав, пощади меня, – взмолилась Глория. – Зачем ты наговариваешь на себя? Я не верю ни одному твоему слову.

      Он прошелся по комнате, сел в плетеное кресло напротив Глории, сказал устало:

      – Я знал, что ты мне не поверишь. Ты чистая, добрая, милая девочка. Прости, что втянул тебя в эту историю. Прости, если можешь…

      – Скажи, ты любил меня или только притворялся? – спросила она. Голос дрогнул.

      – Ты мне симпатична, Глория, – улыбнулся он. – Но я нэ лублу тэбья.

      – Спасибо за откровенность, – прошептала она. Поднялась.

      – Задержись, пожалуйста, – попросил он. – Я должен рассказать тебе все. Мне необходимо исповедаться, очистить свою душу.

      Глория опустилась в кресло. Ей хотелось крикнуть ему в лицо, что она не капеллан, чтобы отпускать грехи, но она лишь плотнее сжала губы. В глазах Вацлава блестели слезы. И тогда Глория поняла, что он любит ее. А все прозвучавшие слова нужны для того, чтобы помочь ей пережить потрясение. Они не могут быть вместе. Она должна с этим смириться. Она должна погасить огонь, пылающий в груди, и на пепелище построить новый город, еще более прекрасный…

      – Вацлав Крайновский – звучное имя, которое я позаимствовал у одного известного афериста, жившего в Праге, – негромким голосом заговорил Вацлав. – Твоя матушка, пани Ванда, была права, когда утверждала, что Крайновский