Междумирье. Евгения Фихтнер

прервала свой отчаянный монолог и грустно улыбнулась:

      – А сейчас время все расставило на свои места. Теперь слишком поздно что-либо менять. Даже если мы сбежим из дворца, мы будем несчастливы.

      – Почему? – голос рыцаря был охрипшим.

      – Потому что я предам своего мужа, а ты – своего сына. Он отвернется от тебя и не станет называть отцом. А других детей у тебя уже не будет, ведь мое чрево пустое, и ты знаешь об этом. Когда мы насладимся друг другом и протрезвеем, то поймем, как много причинили страданий тем, кто нас любил. Я не хочу заставлять сердце Артура сжиматься от боли! Он мой муж, и я останусь с ним – ради нашего прошлого и будущего.

      Гвиневра вновь заплакала. Ланселот схватил ее в объятья и крепко прижал к себе.

      – Не плачь, пожалуйста! – зашептал он – Прости мне мою любовь. Разреши хоть один раз в жизни поцеловать тебя. На прощанье, чтобы запомнить вкус твоих губ.

      Гвиневра послушно подняла мокрое от слез лицо, и они слились в горьком прощальном поцелуе.

* * *

      В их первом и последнем поцелуе перед тем, как в спальню королевы ворвались рыцари во главе с королем Артуром. Гвиневра отпрянула от Ланселота и замерла на месте, взглянув в перекошенное от ярости и боли лицо короля. Рыцари столпились, не зная, что им делать – нападать на Ланселота или вложить мечи в ножны. Артур молчал. Ланселот смотрел на Гвиневру. Наконец он сделал к ней шаг и взял ее за руку.

      – Гвиневра, ты пойдешь со мной.

      – Нет, – спокойно ответила королева.

      – Они убьют тебя.

      – Я знаю.

      Рыцари в замешательстве наблюдали за сценой. Артур исподлобья смотрел на свою жену. Гвиневра высвободила свою руку и подошла к королю.

      – Артур, убей меня сейчас, прежде чем на мою голову ляжет печать бесчестья.

      Ланселот шагнул навстречу королю.

      – Она любит вас, ваша милость. Но она вас просто жалеет. Между нами никогда ничего не было. Но я люблю Гвиневру, а она любит меня, хоть и говорит, что это не так. И поэтому я хочу, чтобы она стала моей женой. Она будет со мной более счастлива.

      Артур молча покачал головой и глубоко вздохнул. Рыцари понуро рассматривали свои сапоги. Гвиневра подошла к королю и встала рядом с ним.

      – Уходи, Ланселот. Я виновата перед Артуром, и я готова отдать жизнь.

      Неожиданно, словно дождавшись какого-то тайного, понятного только ему сигнала, сэр Мордред выхватил меч и бросился на Ланселота. Но рыцарь успел увернуться, и острие разрубило дубовую спинку кровати и застряло в нем. Ланселот выхватил свой меч и был готов броситься на Мордреда. Но остальные рыцари уже достали оружие и приготовились к бою.

      – Беги, Гвиневра! – закричал Ланселот – Во дворе тебя ждет запряженная лошадь! Скачи до моего замка, и спрячься там до моего прихода.

      Но Гвиневра лишь покачала головой и встала перед Ланселотом, загородив его своим телом от нападающих. Оттолкнуть королеву никто не решился.

      – Артур, я умоляю тебя, отпусти его! – потребовала королева – Он должен жить,