Золотые времена. Александр Силецкий

объявил он бесцветным начальским голосом. – Предстартовый атас с ускоренным отсчетом взад. Номер три, номер два… Ну, что же вы?! – он выжидательно обернулся, прервав счет.

      Остальные члены экипажа, радостно загомонив, мигом попадали в такие же, видавшие виды кресла со взлетными пукалками позади.

      – Номер раз! – голос капитана взвился к потолку. – Номер ноль!

      – Ну, еще чуть-чуть, еще немного… – прошептал, зажмуриваясь, Пупель Еня. – Вот, сейчас…

      Тогда капитан крутанул главный стартовый штурвал, пару раз качнул ручной насос, уперся ногами в две рифленые педали под пультом и неистово заработал ими.

      Стены ракеты задрожали. Где-то натужно заквохтало и затарахтело.

      – Поехали! – заорал Ривалдуй. – Жми-жми, кэп! С ветерком давай!

      Матрай Докука, красный, точно перезрелый помидор, весь взъерошенный и взмокший, громко сопя, жал на педали из последних сил.

      – Коленчатый вал не смазан! Черти стоеросовые, позабыли!.. Крышка! – прохрипел он, намертво вцепившись обеими руками в подлокотники. – Нет тяги! Идиоты! Я же говорил… Сто раз просил… Фалдец всему!

      В следующую секунду с оглушительным свистом ручка главного насоса выдвинулась до упора, ноги капитана бессильно сорвались с педалей, какой-то никелированный штырь снизу ударил в кресло, опрокинув его, и доблестный Матрай Докука, альбатросом дав круг по каюте, распластался на полу.

      – Ой! Падаем, падаем! – не своим голосом завопил Пупель Еня. – Не взлетели…

      Рядом зазвенело, заскрежетало, и свет погас.

      – Ку-ку, – пробили в темноте часы.

      Пункт десятый

      В рубке управления горела только одна, чудом уцелевшая, аварийная лампочка.

      В ее дрожащем тусклом свете разруха вокруг смотрелась устрашающе.

      Капитан заохал и сел.

      Он был совершенно лысый.

      Изо рта его торчал жалкий обломок мундштука от разбитой курительной трубки – в минуты страшных напряжений Матрай Докука всегда зажимал в зубах эту заветную трубку, чтобы самому себе казаться и значительнее, и сильнее.

      Капитан машинально, со страстью, пососал обломок и, догадавшись, в чем тут дело, гадливо выплюнул.

      – Ай! – вскрикнул кто-то наверху. – За что?

      Матрай Докука поднял глаза и увидал Ривалдуя.

      Тот не то висел, не то орлом парил под потолком, намертво заткнув собственным задом вдребезги разбитый иллюминатор, и совершал руками отчаянные пассы, силясь высвободиться из капкана.

      – Кэп! – неожиданно высоким голосом позвал он. – Меня тут прищемило… Больше не могу…

      – Ну, чего, чего? – сердито огрызнулся капитан. – Чего тебе неймется?

      – Жмет, – простонал Ривалдуй. – Везде. И поддувает… Ты попробуй-ка вот так…

      – Ах! – взмахнул рукой капитан. – Потерпеть не можешь! Поддувает… Неженка! Зато в сортир ходить не надо. Поднатужился – и все дела… А у меня действительно беда. Я парик потерял!

      – Да ладно, кэп, – взвыл Ривалдуй, – кому ты нужен в своем парике?! Лысый и лысый. Подумаешь,