Закон оружия. Сергей Дышев

неправды, можете остаться среди нас, сколько пожелаете. Если нет – то лучше уходите, и пусть бог будет вам судья.

      – Ты опять нехорошо сказал, Шамиль, и теперь перед своими друзьями. Значит, ты посчитал, что твой былой командир может врать. Тогда мне лучше сразу уйти. Конечно, если ты не оставишь меня в заложниках после моих слов.

      Шамиль вспыхнул, командиры молча наблюдали эту сцену.

      – Вот мой телефон спутниковой связи, – он кивнул на столик, на котором стоял раскрытый чемодан с клавиатурой. – Можете звонить своему редактору.

      И как журналист, я не преминул использовать такую возможность.

      Шамиль, как и следовало ожидать, перешел на родной язык.

      Я набрал код Москвы, писк, гудки, голос шефа, рядом, будто из соседнего дома.

      – Володька, родной, как там, не мерзнешь? Ты уж прости меня, что так получилось… Где ты, откуда звонишь?

      – Я у Шамиля… – Я глянул вопросительно на Раззаева, прикрыл рукой трубку: – Говорить, что ты мой бывший подчиненный?

      Он кивнул.

      – Ты в заложниках? – спросил тревожно Сидоренко. Я представил его, грузноватого, как он оперся рукой о стол, подался вперед.

      – Нет, – ответил я. – Шамиля я знаю. Это мой лучший сержант по Афгану, когда я был там командиром взвода.

      – Да что ты говоришь?!

      Дальше я стал рассказывать, как перешел линию фронта, о заложниках, которые, по словам Шамиля, живы и здоровы.

      – Вот сейчас он говорит, что мы вместе пойдем, и я все сам увижу.

      – Можешь что-то сказать о наших войсках? – спросил Сидоренко и осекся. Я почувствовал, как на другом конце провода он прикусил язык.

      И у бывалых журналистов, случается, вопросы летят дальше здравого смысла.

      – Войска окружили село. В планы командования не посвящен.

      – Да-да, конечно, – поспешно ответил шеф. – Можешь дать трубку Шамилю?

      – Мой редактор хочет задать тебе несколько вопросов, – я повернулся к Шамилю.

      Он молча взял трубку, выслушал вопрос и запальчиво стал говорить уже известные мне вещи, требовать на переговоры премьера, угрожать новыми акциями мести.

      Закончив тираду, он попросил меня выйти. Минут двадцать я стоял в коридоре, размышляя о странностях восточного гостеприимства, потом дверь скрипнула, в ломаном луче возникла фигура. Она сказала:

      – Пошли со мной!

      Боевик повел меня по улице.

      – Мы идем к заложникам? – спросил я.

      Сопровождающий не ответил. Это навело меня на мысль, что дружеское расположение Шамиля закончилось. Восточные люди непредсказуемы. Когда Шамиль был моим подчиненным сержантом, он был вполне предсказуем. Потому что предсказателем являлся я. По крайней мере, его ближайшей судьбы. А сейчас Раззаев хочет обмануть весь белый свет. И пока это получается. Все готовились к варианту наподобие Буденновска. Он вырвался на оперативный простор и до сих пор не идет ни на какие уступки. Ему доставляет удовольствие держать в напряжении тысячи людей в этих глухих полях под замерзшим небом. А еще