Душевный разговор. Диалог с Л. Н. Толстым. В. А. Алехин

голову за правду, и никто не вступает за истину; уповают на пустое и говорят ложь, зачинают беду и рождают беззаконие. Дела их суть дела греховные, и руки их производят насилие; ноги их бегут ко злу, и они спешат на пролитие невинной крови, помышления их – помышления греховные; опустошение и гибель на пути их; они не знают путь мира, и нет правосудия на стезях их; они сами искривили свои пути; никто, ходящий по ним, не знает мира. Потому-то и далеко от нас правосудие, и правда не доходит до нас; мы ожидаем света, но вот тьма; ждем сияния, но ходим во мраке; ощупываем стену, как слепые, и ощупью ходим, как безглазые; в полдень спотыкаемся, как в сумерки; между живыми как мертвецы (Исаии, гл. 59).

      Залитая кровью Сенатская площадь в Петербурге в январе 1905 года; залитые кровью бастовавших рабочих Ленские прииски в Сибири в апреле 1912 года, пулеметы на колокольнях соборов в Москве, разрешенные духовенством, убедительно подтверждают эти слова.

      Все это делала царская власть, считающая себя верующей в Господа. Но деяния эти противоречили заповедям Иисуса Христа. В чем же была их вера? Если по священному писанию вера есть исполнение заповедей Господа, и заповедь гласит: не убивай, а власть людей убивает; если заповедь гласит: мы братья, и всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца (1-е Иоанна, гл. 34); тем не менее по законам царской власти можно было истязать, избивать любого солдата, простолюдина и забивать до смерти за элементарную провинность.

      Не выполнялись заповеди: не обогащаться; служите друг другу, каждый тем даром, который получил, как добрые домостроители многоразличной благодати Божией. Такая бездуховность власти все ближе приближала революцию.

      Л. Толстой. Революция и особенно подавление ее изобличило отсутствие веры власти в христианство. И все это делалось среди тех людей и теми людьми, которые говорят, что поклоняются и считают богом того, кто сказал: «Всем сказано…, Все братья… Любите всех, прощать всем не семь, а семьдесят раз семь, кто сказал про казнь, что пусть тот, кто без греха, бросит первый камень». В этом страшное дело, это самое ужасное запрещенное дело делалось наиболее почитаемыми людьми и с участием учителей этой веры. Делалось там, где в народе считается долгом помочь несчастнейшим.

      Признание сыновности есть признание братства. Признание братства людей и жестокий, зверский, оправдываемый людьми небратский склад жизни – неизбежно приводит к признанию сумасшедшими себя или всего мира.

      Вспоминаю военную выправку при Николае Павловиче (трех забей, одного выучи), вспомнил крепостное право и то испытанное мною отношение как к вещи, к животному; полное отсутствие сознания братства. И все это ужасы самодержавия.

      Влекомый истиной. С приходом к власти Николая II народ, дворянство и земства, страдающие от самодержавия, надеялись хотя бы на небольшие изменения в форме самодержавного правления.

      Услышать это хотели и собравшиеся в январе 1895 года представители 70-ти губерний и областей России для поздравления вступившего на место своего умершего