Охотники на троллей. Гильермо дель Торо

перебрал способы скрыть его от папы. Солнечные очки не по размеру? Лихо повязанный шарф? Замысловатый грим? Когда моей безопасности что-то угрожает, папа ведет себя нерационально.

      Таб наклонился к зеркалу и нахмурился. Хотел бы я сказать, как он красив внутренне, потому что в таком случае при виде внутренностей Таба хирурги попадали бы в обморок. Человек сообразительный назвал бы Тобиаса Дершовица пухленьким, а дипломатичный – здоровяком. На самом же деле он был жирным, и с этого его проблемы только начинались. Его волосы походили на густую рыжую отбившуюся от рук живую изгородь. Лицо усеивали веснушки, которые придавали ему сходство с переросшим грудничком. А в довершение всего – брекеты – чудеса современных пыток: каждый зуб пересекала стальная проволока с десятком серебристых креплений. Когда Таб говорил, скобки щелкали так, что казалось, полетят искры. Но, по крайней мере, он был высоким, чего не скажешь обо мне. Он стоял перед зеркалом, прямой как столб, словно поправлял военную форму, а потом оглядел туалет, чтобы убедиться, что мы одни.

      – Вот, гляди, – он сунул руку под рубашку и достал из-под мышки самую потную в мире пятидолларовую купюру. Он протянул ее так, будто я собирался ее приласкать. – У меня была с собой пятерка! Этот осел просто не знал, где искать!

      – Ты держался молодцом, Таб.

      – Я знаю, ясно?

      Он хихикнул, свернул купюру и снова засунул ее под мышку.

      Натягивая рубашку обратно на живот, он вдруг перестал ухмыляться. Таб был мастером кунг-фу, когда речь шла о том, как прикрыть нанесенные обиды шуткой. Но бывали мгновения, когда запал кончался и Таб признавал, хотя бы на секунду, горькую правду. А правда заключалась в том, что засунутая под мышку липкая пятерка для него была близка к победе.

      Я нажал на кнопку автоматической сушилки для рук, чтобы заглушить свой вопрос.

      – Ты плакал?

      – Неа. Не в этот раз. – Он помолчал и пожал плечами. – Совсем немножко.

      Молчание затянулось надолго. Старина Таб знал, как это исправить. Он отхаркался и плюнул в писсуар. Потом похлопал меня по спине и направился к двери. Я на секунду замешкался, наблюдая, как растворяется в чьей-то моче кровавый комок соплей. Как многое это говорит о нашей жизни, подумал я. Последовав за Табом наружу, я заставил себя не оглядываться. Но мог бы поклясться, что из канализации, откуда-то из-под кафельного пола, донеслось рычание.

4

      Математика меня доконает. Я всегда это знал. По всем остальным предметам я учился не хуже одноклассников, но знаки умножения и деления пронзали мой мозг как штыки. К тому же в ту пятницу миссис Пинктон была в дурном настроении. Староста класса прочитала объявление и не могла скрыть свою радость в предвкушении фестиваля Палой листвы, Шекспира на поле, игры против команды «Жеребята Коннерсвиля» и торжественного открытия долгожданного большого экрана. Все это вывело Пинктон из себя.

      – Спортивное табло, – проворчала она. – А как насчет лабораторных горелок взамен старых и опасных? Новых калькуляторов