Большая книга ужасов – 67 (сборник). Мария Некрасова

что две ручки возьмет папа, а две другие мы поделим с Гематогеном. Но старик обошелся без моей помощи, перебросив через плечо ремень и просунув в него жердь, которую не мог взять в больную руку.

      Они относили мясо три раза, оставляя мне ружье, чтобы палить в воздух, если какой-нибудь зверь позарится на оленя. Мышка все это время сидела в стороне с безучастным лицом, как человек в очереди к врачу. Только однажды, когда взрослых не было, она сказала:

      – Его уже нет в живых.

      И была права.

      В конце концов от оленя остался череп да сгустки крови на траве. Хозяйственный Гематоген вырубил даже мозги, пообещав, что мы их съедим сегодня же вечером.

      – Вы уж лучше сами, – холодно сказал папа.

      Гематоген, как будто не замечая его неприязни, вручил папе завернутые в листья оленьи губы – самый, по его словам, лакомый кусочек, который всегда причитается удачливому стрелку.

      А дома нас ждал печальный сюрприз. Безымянная лайка не подкачала. Нашла Веника. Он лежал на крыльце – маленький и аккуратный, как игрушка, и лайка слизывала с него налипшую землю.

      Что тут было делать? Я сознался во всем.

      Глава VIII. Подарок Гематогена

      Всю ночь старик, не жалея на освещение драгоценного керосина, варил, кипятил, солил и закатывал в банки. Мышь сказала, что все равно не заснет, и пошла к нему помогать. Она не плакала, и это сильнее всего беспокоило нас с папой. Мы-то знали, как Мышь любила Веника. Нет, правда, лучше бы отревелась взахлеб, чем сидеть с блестевшими глазами и зажатым в кулачок подбородком. Ей бы легче стало.

      Минут через пятнадцать к Гематогену перебрались и мы с папой. Надо же было помочь.

      К утру убитый олень с застывшими фиолетовыми глазами превратился в еду. В печной трубе коптились колбасы, большие куски мокли в кадушках с рассолом – их еще предстояло закоптить. Основную часть продукта Гематоген переработал на самодельную тушенку. Магазинная по сравнению с ней была все равно что болотная жижа против лимонада.

      – Вот так я и жил, – вздохнул старик, окидывая взглядом плоды наших трудов. Банки занимали стол, все пространство под столом и еще изрядное место на полу. – Спас ты меня, Владимир. То, что летуны привезут – мучица, макароны, – это хорошо, но мало. А теперь в самый раз проживу зиму.

      Голос у старика дрожал. Мне показалось, что сейчас он поклонится, как в русских народных сказках. Но вместо этого Гематоген спросил, глядя в сторону:

      – Пополам справедливо будет?

      Банок получилось больше сотни.

      Папа даже не заикался о дележке оленя. Мы уже до отвала наелись жареного на палочках мяса; он считал, что теперь можно снова переходить на «Суп вермишелевый».

      – Куда столько?! – замахал руками папа. – По банке в день и то много, надоест.

      – А с собой?

      – Нам лететь на вертолете, потом на самолете, потом добираться до вокзала, потом ехать на поезде и с вокзала домой. Четыре не самые удобные пересадки. Ну, возьму две-три банки друзьям в подарок.

      Гематоген