Колонии и тюрьмы в советской России. Монография. А. С. Смыкалин

Дрожите, палачи рабоче-крестьянской Руси! Не дрогнет рука. Ждите. За вами очередь!»[86]

      Государственный террор не был декларацией или просто угрозой; он подкреплялся действиями (табл. 1). Свидетельство тому – долго скрываемый от глаз мировой общественности так называемый Приказ о заложниках, позволявший расстреливать совершенно неповинных людей. Приведем полный текст этого документа.

      «Все известные местным Советам правые эсеры должны быть немедленно арестованы. Из буржуазии и офицерства должны быть взяты значительные количества заложников. При малейших их попытках к сопротивлению или малейшем движении в белогвардейской среде должен приниматься безоговорочно массовый расстрел (курсив мой – А. С). Местные губисполкомы должны проявлять в этом направлении особую инициативу. Ни малейших колебаний, ни малейшей нерешительности в применении массового террора»[87].

      Таблица 1

      Количество расстрелянных за разные преступления в 20 губерниях центральной России

      Тот факт, что террор являлся государственной политикой, красноречиво подтверждает высказывание И. Сталина в августе 1922 г. на собрании московской организации большевиков. Оправдывая массовые аресты интеллигенции, он заявил: «Наши враги дождутся, что мы вновь будем вынуждены прибегнуть к красному террору и ответим на их выступления теми методами, которые практиковались нами в 1918–1919 г.»[88]

      Тюрьмы и лагеря стали вновь наполняться контингентом заключенных. Правда, социальный состав их существенно изменился (табл. 2). Все это требовало законодательной регламентации. Пенитенциарная система России вступает в стадию своего нового развития.

      Таблица 2

      Меры пресечения, применяемые к классово чуждым элементам

      6 января 1918 г. НКЮ принял постановление об учреждении тюремной коллегии «для заведования всеми отраслями тюремного быта и выработки основных начал реформы тюремных учреждений»[89]. До мая 1918 г. продолжало действовать Главное управление местами заключения (ГУМЗ). В отчете НКЮ VII Всероссийскому съезду Советов говорилось: «Деятельность Главного управления местами заключения в первые 7–8 месяцев после Октябрьской революции как бы замерла, застыла, сведясь к переписке с местами; на местах же ограничились назначением комиссаров тюрем»[90].

      С установлением советской власти на местах Советы и Военнореволюционные комитеты получили право назначать в тюрьмы комиссаров для контроля за деятельностью тюремной администрации. Таким образом, в первые месяцы после революции тюрьмы подчинялись местным Советам, а организация управления тюремным делом на местах в силу отсутствия единой практики отличалась большим разнообразием.

      В Западной Сибири, например, вместо тюремной инспекции была образована коллегия по управлению местами заключения. Хозяйственной жизнью тюрем управлял тюремный комитет (не менее трех человек), все вопросы

86

Еженедельник ЧК. 1918. № 1. Сб.

87

Там же. С. И.

88

Бакунин А. В. Генезис советского тоталитаризма. С. 110.

89

СУ РСФСР. 1918. № 15. Ст. 223.

90

Тюремное дело в РСФСР: Отчет Центрального карательного отдела НКЮ VII съезду Советов. М., 1920. С. 1–2.