Дело смеющейся гориллы. Эрл Стенли Гарднер

Мейсон, и поговорим откровенно.

      – Я с вами говорил откровенно.

      – Хорошо, начистоту так начистоту. Исчезновение Элен Кадмус вызвало множество пересудов, журналисты слетелись на бедного мистера Эддикса как мухи на варенье. Потакая запросам читателей, они с радостью распотрошат чужое грязное белье, им нет дела до душевных переживаний людей, о которых они пишут. Мистер Эддикс вынужден был перейти на затворнический образ жизни, приняв беспрецедентные меры предосторожности, лишь бы избежать встреч с назойливыми журналистами. А теперь выясняется, что Элен вела дневник. Совершенно не могу понять, каким образом ее дневники оказались у судебного исполнителя.

      – Поговаривают, – заметил Мейсон, – что Эддикс использовал все свое влияние и немалые средства, чтобы полиция замяла дело, скрыв факты. Расследования как такового просто не проводилось.

      – Это только слухи, мистер Мейсон, ни на чем не основанные слухи. Вряд ли такой опытный юрист, как вы, может им доверять. Мистер Эддикс не хотел лишней шумихи вокруг своего имени, только и всего.

      Мейсон лишь усмехнулся в ответ.

      – Ладно, – вздохнул Фейллон. – Вы купили дневники Элен Кадмус. О господи, мы ведь и понятия не имели об их существовании, они, вероятно, хранились с учебниками Элен, и их не заметили. Последний дневник, конечно, мы нашли…

      – Да? – быстро переспросил Мейсон.

      Фейллон кашлянул.

      – Я не должен был это говорить. Будем считать, что я оговорился.

      – Что случилось с последним дневником? – требовательно спросил Мейсон.

      Фейллон посмотрел адвокату в глаза, взгляд его был холодным, жестким и враждебным.

      – Не было никакого дневника, – ответил он. – То есть дневник мы нашли, но там была всего одна малозначительная запись. Элен бросила его вести незадолго до трагического события. Настоящий последний дневник Элен находится у вас.

      – Сколько Эддикс готов заплатить за дневники? – спросил Мейсон.

      – Не знаю, – честно ответил Фейллон. – Мистер Эддикс уполномочил меня предложить вам сумму до тысячи долларов. Он был уверен, что вы сами отдадите мне дневники, и в качестве любезности собирался покрыть вам ваши расходы, в крайнем случае предложить двести, ну триста долларов. Однако вас не одурачили мои слова о сентиментальных чувствах, и как только я это понял, сразу предложил предельную сумму, на которую меня уполномочил мистер Эддикс.

      – Хорошо. Я не взял тысячу долларов. Что вы собираетесь предпринять?

      Фейллон поднялся с кресла, взял со стола банкноты, неторопливо убрал их в бумажник из свиной кожи, аккуратно сложил пятидолларовую купюру и засунул ее в карман.

      – Я возвращаюсь к мистеру Эддиксу, чтобы получить новые инструкции, – улыбнулся он. – Благодарю вас за откровенную беседу, мистер Мейсон, всего вам доброго.

      Он резко развернулся на каблуках и покинул кабинет.

      Мейсон вопросительно взглянул на Деллу Стрит.

      – Полагаю, – вздохнула секретарша, – разборка почты на сегодня отменяется.

      – Отменяется вся работа, намеченная на сегодняшний