Абандон. Брошенный город. Блейк Крауч

в хорошего человека.

      – Таких ведь немного осталось, а?

* * *

      Они танцевали вальс «Блэк хоук»: музыканты наяривали вовсю, и высокие шнурованные ботинки и сапоги-«дымоходы» резво отстукивали по половицам. Выглянув за плечо мужа, Глория увидела, что Розалина сидит одна в кресле-качалке у плиты.

      – Какой позор! – вздохнула миссис Кёртис.

      – Ты знаешь, кто эта женщина? – спросил Иезекиль, наклоняясь к ее ушку.

      – Не смотри так. Она – человек.

      – Ты позволяешь людям копаться в твоем прошлом?

      – А ты позволяешь людям обращаться со мной так, словно я пустое место?

      Они столкнулись с Илгами.

      – Извините, Костоправ, – сказал Кёртис.

      – Веселого вам Рождества, шериф! Вижу, вы в полной боевой раскраске. Мэм… – Доктор приподнял шляпу.

      Затем они вырвались наконец из толпы.

      – Эта женщина – не моя забота, – сказал Иезекиль.

      – Твоя забота – приличное поведение. Иди и потанцуй с нею, – велела ему жена.

      – Черта с два!

      – Зек!

      Шериф оглянулся через плечо и с облегчением прошептал:

      – Благослови его Господь!

      Глория обернулась и увидела, как Розалина поднимается из кресла в ответ на приглашение Стивена Коула. Через несколько секунд шлюха и проповедник уже отплясывали вместе со всеми.

      Глава 9

      Пешеходную дорожку, по которой Кёртисы возвращались домой, расчистили не далее как утром, но к вечеру снега на ней было уже едва ли не по колено. Глория спрятала руки под шерстяную накидку. Если не считать танцзала, где еще продолжалось веселье, весь город накрыла та безумная тишина, что неизменно устанавливалась в самые худшие метели. На улице не было ни души, и мело так, что они едва видели свет ближайшего фонаря. Присутствие других источников света лишь слабо угадывалось.

      Дверь гостиницы, когда супруги подошли к ней, украшали отметины от снежков – здесь резвилась детвора. На другой стороне улицы светились окна салуна, и оттуда же доносились звуки рождественской песни, исполняемой на расстроенном пианино. Они вошли в темный вестибюль. За регистрационной стойкой никого не было, поскольку хозяин заведения уехал из городка еще три месяца назад. Стряхнув снег с накидки, Глория последовала за Иезекилем вверх по лестнице.

      Как и в вестибюле, в коридоре было пусто и темно. Пара остановилась перед номером шесть, единственным, из-под двери которого сочился свет.

      Шериф постучал. На стук никто не отозвался, и он, подождав немного, постучал еще раз.

      – Думаю, она не ответит, – прошептала его жена.

      – Миссис Мэдсен! – сказал Иезекиль. – Это Зек и Глория Кёртис. Мы оставим здесь кое-что для вас. С Рождеством.

      Глория поставила на пол корзинку с двумя апельсинами, банкой сардин и кусочком шоколадного торта с праздничного стола. На клочке бумаги она написала: «Веселого Рождества и счастливого Нового года – от ваших друзей Кёртисов».

      После этого супружеская пара спустилась вниз, вышла из гостиницы и побрела дальше по снегу.

      – Видел