Приключения кирасира Стрешнева. Олег Крюков

к голенищу сапога, выдавало в нём человека, привычного брать в руки оружие. Да и затылок у штаб-ротмистра почёсывался ещё в коридоре.

      Степан Петрович наставил в высокий лоб ствол Милотты, наклонился и ловко выудил из сапога, сидящего на оттоманке маленький изящный двуствольный пистолет. Под стволами было закреплено бритвенно острое лезвие кинжала.

      – Это, чтобы у вас не было соблазна делать глупости.

      Тонкие бескровные губы француза растянулись, обнажив ровный ряд белоснежных зубов. Но его улыбка выглядела прямо-таки волчьим оскалом!

      Стрешнев обернулся к Madame Стромиловой.

      – А вам, сударыня я бы посоветовал быть более осторожной в выборе знакомств.

      – Сударь, я не нуждаюсь в ваших советах!

      – Тогда не откажите в просьбе! Не наказывайте строго Тихона. Ваш serviteur [25] проявил истинное благородство, дав кров русскому офицеру.

      Тут мозг Степана Петровича озарила мысль. Пока он тут любезничает с этими двумя неприятными особами, помощник француза, лже-монах Варфоломей везёт бумаги к западной границе.

      – Честь имею! – он развернулся и выбежал из комнаты.

      Тихона с Евсеем он нашёл около замёрзшего пруда.

      – Ружья-то опустите, мужики. Не ровен час, пальнёте. Я-то всё одно стреляю быстрее и промахов не даю.

      Стрешнев убрал пистолеты за пояс.

      – Пойдёмте во флигель, поговорить надо.

      Расселись по лавкам. Збитню Тихон не предложил.

      – А барыня ваша с французом этим спуталась, – закончил штабс-ротмистр свой рассказ. – Понять её можно – вдова.

      – Да уж, вдова? – крякнул Тихон. – В замужестве-то и дня не была! Сказывают, муж ейный опосля венчания, сразу же стреляться поехал. Ну, и убили его до смерти за какой-то пустяк. У вас, у бар так водится. А матушка наша четвёртый год, почитай и хозяйствует.

      – А я смотрю, что-то здесь не ладно! – дёрнул себя за ус кирасир. – А французишка этот… Он – враг, поверьте мне. Я таких за версту чую. В Европах насмотрелся.

      Оба мужика растерянно смотрели на офицера.

      – А что же нам теперича делать? – спросил Евсей, молодой ещё парень.

      – Если честно, не знаю, – признался Степан Петрович. – Я бы вам посоветовал уходить от неё, да куда? Только неприятностей себе наживёте. Хотя, по указу третьего года [26] могли бы собрать выкуп. Вот только отпустит ли она вас?

      – Откудова деньги-то на выкуп? – почесал в затылке Тихон.

      – В солдаты пойти можете.

      – Да кто ж меня в солдаты возьмёт? Старый я уже, сорок второй годок пошёл.

      Помолчали.

      – Ладно, ваше блаародь, мы тут сами разберёмся. А тебе монаха этого ненастоящего искать надо. Пойдём седлать твоего немчуру. Ружьецо-то своё не забудь. Я его почистил, новый забой вставил [27]. Потом наезженную дорогу укажу короче версты на две. Может у Мстиславля злыдня этого и перехватишь.

      Конь встретил своего хозяина радостным ржанием. Стрешнев припал лицом к тёплому боку, провёл по нему рукой. Серый вздрогнул, когда рука коснулась глубокой царапины.

      – Достали тебя, значит, волчьи

25

Слуга (франц).

26

Указ о вольных хлебопашцах, позволявший крестьянам освобождаться от крепостной зависимости путём выкупа. Для помещиков носил рекомендательный характер.

27

То есть зарядил.