Первый день Вечности. Александр Уралов

ехать покойник?

      В голове закрутились обрывки фильмов о привидениях. Андрей тихонько почесал щёку. Щека была своей, – самой, что ни на есть привычной. Слова Ольги, так напугавшие его, стали казаться дурным сном. И вообще, мало что может пробормотать перепугавшаяся и вымотанная до обморока девушка?

      Андрей ещё раз попытался напрячь память. В тёплой машине, плавно скользящей по «росселевскому автобану» думать было сложно. Мысли путались. Некстати вспомнилось, что он никогда и не слышал о существовании лесных озер именно в этих краях. Впрочем, наплевать. Едем и едем… не пешком же идём. Свет фар выхватывал убаюкивающее мелькание разделительной полосы. Андрей уплывал в дрёму. Левый висок ныл. Кожу пощипывало. Наверное, он приложился этим виском в этом чёртовом ельнике…

10 лет назад. Долгий эфир начинается

      – Ну, ребята, это вам какого-нибудь Познера нужно, а не меня, – устало сказал Нулин, трогая ссадину на виске. – У нас эфир коммерческий, специфический… Как, хоть, вас звать-величать? Террористы в погонах, блин…

      Рядом тихо всхлипывала Галина. Хотелось приложить лоб к прохладному стеклу стола, – пусть на нём и осела пыль и россыпь бетонных крошек от потолка. Двинув прикладом в висок Андрея, солдатик коротко саданул в потолок из автомата. Противно взвизгнула рикошетирующая пуля, крякнула одна из верхних поперечных двутавровых балок. Качнулись и выпрямились тени от подвешенных ламп. Мягко завалился на бок принявший в себя пулю серый Мишка-косолапый – пушистая китайская игрушка «Сказок на ночь от Алёнушки», снимавшихся в этой же студии. Коротко взвыл динамик под потолком.

      А сейчас, после суматохи первых минут захвата, все были какими-то обмякшими. Вопреки правилам, дверь в режиссерской комнате была открыта. Дверь в студию, белея свежим расщепом на месте выемки под язычок замка, тоже распахнута. Парень, яростно ругавшийся со Светкой в режиссёрке, сейчас торчал у неё за спиной и молча смотрел в коридор. Автомат в руках драчливого бойца, присевшего на корточки в углу студии, успокоился и уже не дёргался стволом на каждый звук. Женский визг там, в конце коридора, стих. Доносился лишь какой-то невнятный гул, напомнивший Андрею будничный звуковой фон телекомпании. Кто-то пробежал по коридору, тяжело бухая сапогами по сиреневому ковролану…

      – Где? – запыхавшись, крикнули у самой двери. Похоже, бегал тот самый солдатик субтильной наружности, чуть было не пристреливший Кирилла.

      – Бу-бу-бу… запирается… – донеслось из общего гула.

      – Да нет там никого в рекламе, не видишь что ли?! – вот и Кирилл орёт в ярости. Сапоги затопали дальше, голос Кирилла стал глуше, удаляясь.

      А в отделе новостей – там, дальше по коридору – о чём-то спорили, но не на повышенных тонах, а так… в духе обычной пятничной оперативки в 22–00, посвящённой разбору полётов за неделю под пиво и джин в баночках. Того и гляди по коридору пробежит розовощёкий умница Олежек и произнесёт стандартную пятничную призывную речь: «Эй, на кого