Государственная безопасность. Роман. Сергей Долженко

могу с чужой женщиной… Нет, никак нельзя так думать обо мне… понимаешь, она у тебя немножко странная на первый, обывательский взгляд, а на самом деле ведет себя очень естественно, для себя, конечно… так этим её качеством гордиться можно…

      Но Диман, наверное, не слушал его, так как что он сказал в ответ, Урмас вспомнить не мог.

      Вернулся Савойский к себе на квартиру поздним вечером. Каким образом? Черт его знает… просто ощутил себя тихим и трезвым, когда под многозвездным небом спустился с дороги к своей калитке. Его оконце светилось неряшливой желтизной.

      «У меня гости?» – слегка удивился он.

      Но запах, встретивший его, был нежилым. Тот самый запах, который едва сочился из-под дверей хозяйкиной комнаты, теперь густой непрошибаемой волной плыл по комнате.

      Гость и вправду был. Самый неожиданный. Посередине на стуле сидел, широко и уверено расставив ноги, грузный и непроницаемый, будто степной истукан, участковый Казарбаев.

      – Добрый вечер, – сказал Урмас смущенно.

      Участковый не ответил, лишь слегка приподнял веки и своими черными бесцеремонными глазами в упор принялся разглядывать его.

      – Ты где был? – спросил он, дождавшись, когда учитель встанет на некотором расстоянии, в неловком скованном положении…

      – Я обязан вам докладывать? – разозлился на свою податливость Урмас. Прошел, включил лампу, стал убирать книги со стола.

      – Ты где был сегодня в два часа? – нехорошо смягчив голос, спросил Казарбаев.

      – В два часа я разговаривал с вашим Евгением Михайловичем.

      – Это вчера, где ты сегодня шлялся, почему не явился по повестке?

      Урмасу мгновенно стало нехорошо.

      – Так сегодня…

      – Седьмое июля, – насмешливо подсказал участковый, приподнимаясь. – Вот что, паренек… Завтра в двенадцать к Шишкову. И смотри за календарем, а то можем и под конвоем… И сегодня бы тебя достали, да жалко из-за такого сопляка машину гонять…

      – И вот еще, – у самого порога сказал милицейский, Урмас подавленно следовал за ним, покорно проглотив «сопляка», – я разговаривал с твоей хозяйкой… характеризуешься неплохо, но баб больше не води…

      Сказал, скользнул по нему черным нечитаемым взглядом и вышел…

      «А круг, кажется, сужаться начинает…» – обречено подумал Урмас, повалившись на койку.

      Отдохнуть не смог. В оконце деликатно стукнули, и немного позже вошел тщедушный пожилой мужичок в черном, тщательно отутюженном костюме. Его смуглое татарское лицо с черными неопрятными бровями излучало некоторое смущение и полную благожелательность.

      – Здравствуйте, Гадий Алексеевич, – поднялся Урмас.

      – Управился по хозяйству, уложил детей и думаю, к какому очагу приткнуться? – все это гость проговорил быстро, беспрерывно осматриваясь, и, без всякого сомнения, был сильно пьян.

      Наступила томительная пауза, во время которой Урмас соображал,