Хромой кузнец (сборник). Мария Семёнова

не ответила, и он продолжал по-прежнему тихо:

      – Может быть, моя любовь покажется тебе менее противной, Бёдвильд…

      Если он ждал разумного ответа, он так его и не получил. Качнувшись вперед, Бёдвильд припала лицом к лохмотьям на его груди – и только пуще залилась слезами…

      Потом он сказал ещё:

      – Это колечко, которое у тебя на руке… Я его тебе не дарил, но мне нравится, что ты его носишь.

      Бёдвильд наконец исчерпала все свои слёзы и прошептала:

      – Что же теперь будет?..

      Они разом покосились на дверь. И Бёдвильд сказала:

      – Моя лодка слишком маленькая… А большие лежат в корабельном сарае…

      Волюнд тяжело опустился на каменную наковальню. Ему трудно было долго стоять на ногах. Он сказал:

      – Послушай меня. Я был охотником и бегал так, что не всякий олень мог от меня спастись, зато теперь я разучился даже ходить. Я попал к твоему отцу, и он велел ползать, а это не по мне. Вот я решил попробовать научиться летать…

      Бёдвильд смотрела на него, не понимая, и он поднялся с наковальни:

      – Идём, я тебе покажу. Возьми головню…

      Они вышли из домика и вновь оказались в царстве холодного ветра и несущихся туч. Но валькирии больше не горячили над Бёдвильд своих крылатых коней. Куда более могущественные силы оберегали её – шёл ведь рядом с нею хромой кузнец и опирался на её плечо!

      Волюнд привел её на другую сторону острова, к устью небольшой пещеры; Бёдвильд знала о ней когда-то, но давно успела позабыть. Когда они вошли в пещеру, Волюнд сказал:

      – Теперь раздуй головню и смотри…

      Головня вспыхнула, озарив низко нависшие своды, и Бёдвильд увидела крылья.

      Они стояли в пещере, прислонённые к дальней стене… Вплетенные в тончайшую сеть, сияли белизной лебединые перья. Бёдвильд потрогала серебристую паутину и с удивлением почувствовала пальцами металл. А казалось – урони, и это кружево не упадет со звоном, а опустится плавно, как невесомая заморская ткань…

      Волюнд сказал ей:

      – Ещё одно звено из моих кандалов.

      Бёдвильд вновь посмотрела на крылья:

      – Но как же ты взлетишь?

      Он усмехнулся:

      – Есть птицы, которые, как я, с трудом ходят по земле. Они бросаются со скалы, и крылья подхватывают их в падении…

      И продолжал, помолчав:

      – Ты сядешь в лодку и отправишься в море, к тем скалам, что стоят вместе, словно три обнявшихся брата. Я прилечу туда за тобой, когда доделаю второе крыло.

      Зелёная вода с шипением распадалась перед носом маленькой лодки. Свежий ветер наполнял заплатанный парус, сшитый из старого плаща. И молодое солнце, только что вставшее по другую сторону моря, расстилало свои лучи над самыми гребнями волн. И Бёдвильд прикрывала ладонью глаза, оглядываясь назад, в сторону острова Севарстёд…

      Волюнд проводил её до тропинки, что вела вниз. Сошёл бы и к самой воде, но Бёдвильд его не пустила. Я стану волноваться за тебя, сказала она ему, и он не пошёл. Только спросил, не возьмет ли она безрукавку – ведь на воде будет холодно… Бёдвильд отказалась.

      Волюнд