Огненные письмена. Маркус Сэйки

Укрыться на Манхэттене от ДАР довольно затруднительно.

      – Мы это можем использовать? Обратитесь к своему другу – тому, кто сегодня утром сообщил вам об Эйбе.

      – Нет. Валери не исключила нас из игры, но я не могу просить ее, чтобы она была против собственной команды. И потом, если бы она даже согласилась, мы бы шли вровень с ДАР. А нам нужно его опережать.

      – Как?

      – Персональные данные. Вы знаете Эйба, а они – нет. Они о Винсенте не узнают, а мы его найдем.

      Итан задумался. Тень облака проползла по высоткам, где-то внизу под ними раздался гул поезда метро.

      – Не думаю, что он вернется в свою квартиру. Может быть, попытается покинуть город?

      – Может быть. Только это будет непросто.

      После того как Эпштейн показал, что с помощью компьютера может сбить любой летающий объект, коммерческие полеты запретили. Отчасти поэтому так повысился спрос на поезда. Поэтому и еще из-за смутного ощущения, что надвигается открытое противостояние, а когда оно наступит, города станут опасным местом.

      – Он может взять машину…

      – Нет, – сказал Купер. – Профессиональные пианисты, даже сверходаренные, не зарабатывают достаточно денег, чтобы владеть машиной в Нью-Йорке.

      Логическое решение проблемы доставило ему удовольствие. Казалось, что это было с ним в какой-то прошлой жизни. Но ведь и года не прошло с тех пор, когда он охотился на таких же, как он, анормальных, работая в одном из самых секретных подразделений ДАР. А потому ему не составило труда вернуться к тем навыкам мышления.

      «Соседи Винсента, фашиствующие скоты, не позволили ему взять с собой какие-нибудь вещи, даже бумажник, вероятно, отобрали. Возможно, он оказался на улице без гроша в кармане.

      Пойти к приятелю? Возможно. Вот только сейчас Винсент явно не расположен к излишней доверчивости.

      Он испуган, сломлен, чувствует себя в ловушке. Ищет…

      Убежище».

      Купер встал, допил остатки кофе, смял стаканчик и бросил в мусорный бачок.

      – Идем.

* * *

      Он всего раз был в Мэдисон-сквер-гарден – несколько лет назад на игре «Ников»[16], прошел тогда по светлому стеклянному фойе вместе с двадцатью тысячами других болельщиков. А сегодня они подошли к заднему входу, который раньше использовался, вероятно, как служебный. Здесь, на нефасадной стороне огромного здания, они увидели ряд убогих металлических дверей. Щиток на припаркованном рядом автоприцепе гласил: «ПРИЮТ ДЛЯ БЕЖЕНЦЕВ МЭДИСОН-СКВЕР-ГАРДЕН», а ниже: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, СВЕРХОДАРЕННЫЕ». У двери болтали два солдата в адаптивном камуфляже. Они жестикулировали, и цифровой рисунок на их форме переливался и смещался.

      – Джентльмены, – сказал один из них, открывая дверь, – прошу вас приготовить документы.

      Они оказались в тесном пропускном тамбуре. Объективы камер вглядывались в каждый угол, у металлодетектора и рентгеновского конвейера тоже стояли солдаты. Усталая мать несла шестилетнюю девочку, а ее муж спорил о чем-то с хорошенькой женщиной в гражданской одежде.

      – Но

16

«Ники» – так болельщики называют профессиональную баскетбольную команду «The New York Knickerbockers».