Анна Каренина. Вариант ХХІ века. Владимир Гурвич

все равно. Впрочем, лучше чай.

      Кити улыбнулась и исчезла. Левин остался один, он осматривал знакомую комнату, но почти ничего не видел вокруг себя. Мысленно он уже в десятый, а может, и в тридцатый раз повторял слова предложения. Весь день он твердил их, как пономарь молитву. И вот настал момент, когда их следовало произнести вслух.

      Кити вернулась, неся на подносе две чашки чая и варенье в розетках. Она села рядом с ним, но при этом между ними сохранялось некоторое расстояние. И это почему-то не понравилось Левину, наполнило его дурным предчувствием. Впрочем, оно не отпускало его целый день.

      – Расскажи про свои дела? Зачем приехал в город? – поинтересовалась она.

      – Я приехал, я приехал… – Он замолчал. Пора было говорить то, ради чего он пришел в дом Щербацких, а в горле стоял гигантский ком. Левин сделал большой глоток, ком стал немного меньше. – Я приехал из-за тебя, – вдруг твердо проговорил он.

      – Из-за меня? – удивилась Кити.

      – Я пришел не просто так, я пришел с определенным намерением.

      Кити на секунду почувствовала, что ей не хватает воздуха.

      – И что за намерение?

      – А ты не догадываешься?

      – Нет, – не совсем искренне ответила она.

      Левин едва заметно вздохнул. Он был бы рад, если Кити хотя бы немножко ему помогла.

      – В общем, я много думал о нас. Хотя, может быть, и не имел на это право.

      – Но почему же, каждый может думать о чем угодно, – быстро вставила реплику Кити.

      Левин благодарно посмотрел на нее.

      – Вот я и воспользовался этим правом. Все мы склоны к самообольщению. И я этим грешу, особенно по вечерам, когда наступают свободные минуты. И тогда я особенно остро ощущаю свое одиночество. Хочется, чтобы рядом была любящая женщина. Жена. Ты понимаешь меня, Кити?

      – Да, конечно, это совершенно нормальное желание.

      Слова Кити несколько обескуражили Левина, он надеялся немного на иную реакцию.

      – Мне так приятно, что ты меня понимаешь. Но когда я представлял эту гипотетическую женщину, то неизменно возникал твой образ.

      – Мой?!

      – Да, Кити, твой. И однажды я окончательно понял: либо ты, либо никто.

      – Но зачем же так категорично, Костя. В мире столько достойных женщин.

      – Да, достойных женщин много, – упавшим голосом произнес он. Не так должна реагировать женщина, которой делают предложение, если она согласна его принять. Но он решил все же завершить начатое. Определенность лучше неопределенности. – Но мне не нужно много, я такой человек, мне нужна только одна. Я знаю, однолюбы сегодня смешны, они выглядят чудаковато.

      – Вовсе нет, – немного даже испуганно вставила Кити.

      – Нет, именно так, – не согласился с ней Левин. – Но я такой, какой есть. И меня надо любить или не любить именно таким.

      – Но, конечно же, любить, тут и сомнений нет.

      – Ты так думаешь? – В нем зажегся слабый огонек надежды.

      – Да.

      Левин решил, что пора произносить самые главные слова.

      – Я