Город белых паломников. Роман. Сергей Долженко

Пойдем тогда чай пить, или ты любишь кофе?

      Он так и не вспомнит, какой была ее комната…

      – Зачем ты пришел, – спросила она, когда они сели друг против друга.

      – Не знаю.

      – Я знаю. Рассказать?

      – Не надо.

      – Слушай. Неделю ты будешь в бараньем состоянии вздыхать и смотреть, не мигая. Вторую будешь приходить пьяным и жаловаться на свою разнесчастную жизнь… Потом ты себе и мне дашь зарок не пить, и всю третью неделю начнешь меня уговаривать, что это не больно, что я тебя замучила, не люблю, презираю… Когда не поможет, ты ослабеешь и однажды принесешь мне великую жертву – «Уговорила, завтра идем в загс…»

      – Остановись! – Кажется, он стукнул по чашке, потому что палец онемел и окрасился бордовым.

      Она подобрала осколки, салфеткой мягко перетянула ему палец и присела у его колен.

      – Хорошо, давай сначала. Куда мы едем?

      – Нет у меня машины.

      – Куда мы едем? Она приподнялась и с силой обняла его шею. – Ответь на это и получишь от меня все, что же лаешь! Представь, что мы вдвоем. Едины телом, душой и фамилией. И что? Тем, что будет у нас ночью, днем сыт не будешь… Ах, ты – фотограф! Какой твой потолок? Триста, пятьсот рублей? В нашем городе это вода, а не деньги. Итак, я иду работать. Кем? Образования нет. Что тебе, милый, нравиться, швея-мотористка или штукатур-маляр?

      – Пусти. Мне трудно дышать.

      – Целый день махать кистью, пялить глаза в бегущую строчку – все едино. Тебе же, дурачок, ложиться со мной в постель не захочется: там, к твоему сведению, чтобы тебя же не потерять, нужна энергия, а не хрип загнанной лошади…

      На улице потемнело, по оконным стеклам забили тополиные прутья, над потолком как-то все странно ожило, послышались чей-то стон, мольба… раза два кого-то ударили, он протяжно всхлипнул, этот всхлип отозвался по всему дому, до подвала… – словом, на квартал двигалась обычная для Мишуринска пыльная буря.

      – Прости меня, – она тряхнула головой и волосы ее на миг украсились зелено-голубыми искрами. – Прости. Ты мал, а я еще меньше. И так не хочется ….

      – Леночка, – проскрипел в комнатных сумерках бесцветный голос ее матери. – Штой-то в потемках сидите? Нельзя…

      – Иди. Я сейчас, – очнулась она.

      Он вышел на улицу. Вместо неба над крышами быстро летела какая-то серая дрянь. Извиваясь, вдоль бордюров, через изгороди и канавы, из щелей и закоулков ползли толстые, неопрятные ветровые змеи… В том месте, где следовало ожидать солнце, светился оранжевый круг и рассеянный пепельный сумрак приобретал розоватый оттенок.

      «Уйти?» – подумал Сашенька. И чуть было не ушел, да его остановило развеселое «Ура!», грянувшее за палисадником. Пройдя под окнами, он увидел… своих беспутных друзей!

      На крыше дома, на ее шиферном склоне еле держался Павка Растопчин. Рубашка без пуговиц, один рукав свисает от локтя, розовые тени клоунски раскрасили щеки, на лице восторженная улыбка!

      Самоубийце рукоплескала