Железный Хромец. Михаил Попов

бы закончилась эта немая сцена у заброшенного колодца, неизвестно, если бы судьба не вмешалась в нее. На это вмешательство первым обратил внимание эмир Хуссейн. Он вдруг перестал топтать каблуками предательскую козлиную шкуру и крикнул, вытягивая руку на юг:

      – Смотрите туда!

      Все обернулись.

      На горизонте плоского пространства, окружавшего место стоянки, появились крохотные, муравьиного размера фигурки.

      Не всегда неожиданные встречи бывают благодатным даром судьбы, но в данном случае уклониться было невозможно. Как ни странно, Тимур успокоился. Провидение протягивало ему руку, это было ему очевидно, и воистину не важно, что в конце концов может оказаться в этой руке.

      Настроение вождя передалось и его нукерам, и они встретили наплывающую на них конную толпу вполне спокойно.

      Хуссейн расстался наконец с многострадальным бурдюком и, подойдя к Тимуру, встал рядом с ним. Если быть точным – даже на полшага впереди. Надо, чтобы приближающиеся незнакомцы сразу, с первого взгляда определили, кто тут эмир, а кто нукер.

      – Не меньше пяти десятков, – сказал Хуссейн. И без знания цифр и чисел было понятно, что ни о каком сопротивлении речь идти не может. Неграмотного Тимура больше, чем численность неизвестных всадников, волновала их одежда. Когда они приблизились настолько, что их можно было рассмотреть, он с некоторым облегчением сказал:

      – Туркмены.

      Облегчение в его голосе относилось к тому факту, что не чагатаи.

      Предводитель всадников, видимо, отдал команду, и они стали растягивать свой строй вширь, охватывая стоянку эмиров гигантскими клещами.

      – Они думают, что мы захотим бежать, – усмехнулся Хуссейн.

      – Я бы тоже так себя вел.

      И вот совсем уже подъезжая, перевели коней на шаг.

      Остановились.

      Кто у них главный, определить было легко. В самом центре дуги, охватившей лагерь эмиров, сидел на превосходном ахалтекинском жеребце краснолицый толстяк. Борода лопатой достигала пояса, расшитого серебром, на голове высилась белая баранья шапка. Все остальные были в черных.

      – Кто вы такие? – спросил он по-чагатайски.

      Ответа не последовало.

      Всадник в белой шапке ударил пятками сапог своего коня в подбрюшье и подъехал шагов на двадцать поближе.

      – Кто без моего соизволения топчет мои пески и пьет воду из моих колодцев?

      Произнося эту риторическую формулу, щедробородатый туркмен острыми черными глазами всматривался в обоих эмиров. Вдруг по лицу его пробежала искра удовлетворения.

      – Как я рад, – закричал он, – ведь перед нами сам правитель достославного города Балха, я не ошибся, эмир Хуссейн?

      – Ты не ошибся, – мрачно сказал эмир.

      – И ведь не ошибся, хотя тебя трудно узнать. Что беды и несчастья делают с людьми! Смотрите, воины, что происходит с человеком, от которого отвернулся Аллах! А как ты был высок и недоступен на своем троне!

      Краснолицый откинулся в седле и