Бал жертв. Понсон дю Террайль

за беда?

      – Осуждены на смерть…

      – А все-таки я жив.

      – Если вы будете в Гробуа сегодня, вы найдете там большое общество.

      – Надеюсь.

      – Вас узнают.

      – Клянусь вам, нет! Мои друзья и я во время нашего пребывания в Англии брали уроки у одного английского актера, который великолепно переодевается, и нас сегодня нельзя будет узнать.

      – По крайней мере не в этом костюме.

      – Конечно. У нас в сундуке, который вы привезли из Парижа, есть платья, которые произведут особый эффект на бале гражданина Барраса, и парики, и бороды, которые переменят нашу наружность.

      – Вы хотите, чтобы я ввела вас в Гробуа?

      – Нет, не то. Я желал бы просто, чтобы вы приказали принять гостей, которые явятся от вашего имени.

      – Любезный барон, – сказала госпожа Тальен задумчиво и с некоторым беспокойством в голосе, – берегитесь!

      – Чего?

      – Если вас узнают, вас арестуют.

      – Хорошо.

      – Я буду не в состоянии вас спасти.

      – Мы не будем иметь надобности в вас, и вы не скомпрометируете ваше влияние, как оно ни было велико…

      – Хорошо, я велю вас принять. Но вы сказали, что вы переоденетесь.

      – А то как же?

      – На дороге?

      – О нет!… У Каднэ и у меня есть в ста шагах отсюда, в чаще леса, очень хорошенькая уборная.

      – Какая шутка, барон!

      – Я не шучу. Мы наняли домик у дровосека и преобразовали его. Этот черт Каднэ, – продолжал барон, смеясь, – перевез туда духи, мыло и туалетный уксус. Скоро вы сами прочувствуете – мы будем надушены, как завзятые щеголихи.

      Пока барон разговаривал с госпожой Тальен, Марион не спускала глаз с человека, называвшегося Каднэ. Он сделал таинственный знак, выражавший: «Что бы ни случилось – не удивляйтесь. Все, что случится, будет происходить по нашей воле и для общего дела, известного вам».

      По знаку барона один из лакеев госпожи Тальен открыл ящик кареты и вынул оттуда сундук размером с дорожный чемодан. Барон взял этот сундук и подал Каднэ, который положил его поперек седла, потом барон вскочил на лошадь другого всадника, стоявшего несколько поодаль, и закричал: «До скорого свидания!»

      Всадники съехали с дороги в чащу леса, а карета направилась рысью к Гробуа.

* * *

      У гражданина Барраса, одного из трех директоров нынешнего правительства, танцевали. Гробуа в этот вечер походил на дворец из «Тысячи и одной ночи». Парк был иллюминирован. Нарядная толпа, жадная до удовольствий, разодетая в газ и шелк, наполняла залы с восьми часов вечера; к парадному подъезду то и дело подъезжали кареты, коляски и даже скромные фиакры. Из всех этих экипажей выходили приглашенные гости в самых разнообразных костюмах, но на всех лицах было как будто облако; говорили шепотом, спрашивали друг друга глазами.

      Баррас в блестящем вышитом кафтане, в шляпе с красными и белыми перьями прохаживался по залам с озабоченным видом, потом выходил на террасу прислушиваться к отдаленному шуму. Это потому, что царица праздника еще не приехала. Вдруг послышался