Как бы о любви. Собрание сочинений, том 16. Максим Мейстер

может и в этот раз я не смогу довести воду. Я больше не разговаривал со спутниками, а внимательно следил за сердцем.

      И все повторилось. Чем дальше уносил меня поезд, тем меньше теплой влаги оставалось внутри. И я снова рвал стоп-кран и возвращался домой.

      Так повторялось много раз, пока я не понял: мне не довести воды до далеких полей и лесов. Тогда я сел перед зеркалом и спросил:

      – Почему?

      – Ну, это просто, – ответил зеркальный я. – Попробуй наполнить сердце…

      Я отвернулся от зеркала и стал думать о розе и ландыше, пока внутри снова не стало тепло и горячо.

      – Вот. – Я снова повернулся к зеркалу. – И что?

      – А ты сам не понял? Как можно вести новому цветку воду, которая…

      – Ой, и правда! – я грустно рассмеялся. – Ведь она появляется благодаря цветам, которые давно умерли.

      – Да, эту воду нельзя увести далеко, потому что она принадлежит им. Поэтому ты должен сначала забыть о погибших цветах, а потом ехать.

      – С сухим сердцем? Но ведь тогда все повторится. И новый цветок без воды умрет, превратившись…

      – Теперь ты знаешь, что цветам нужна вода. Поэтому, встретив новый цветок, ты не будешь, как раньше, заботиться только о листьях и навозе. В твоем сердце появится вода, предназначенная для этого нового цветка. И он никогда не умрет.

      – Думаешь? – спросил я.

      – Да, – ответило зеркало.

      Я отвернулся и заглянул в себя.

      – Правильно? – спросил я у сердца.

      – Нет, – сказало оно.

      – Почему? А как правильно?.. – начал спрашивать я, забыв, что сердце не отвечает на такие вопросы. Только зеркало. Сердце же ничего не объясняет.

      И я вынул его и посмотрел в озеро. Ведь зеркало может быть и в сердце. Только оно другое. Настоящее. И оно появляется, только когда в сердце плещется теплое прозрачное озеро…

      – Я правильно понял тебя? – спросил я у отражения в сердце.

      – Да.

      И тогда я пошел на кладбище, которое у меня было похоже на парник. В руках я держал сердце, полное живой воды…

      – А ты уверен, что твои цветы оживут?! – крикнул другой я из зеркала в прихожей. – Ведь вполне возможно, что иголки кактуса проткнут сердце, а сок алоэ отравит его!

      – Может быть, – сказал я и ускорил шаг. – Может быть…

      А потом, уже на улице, тихо, но четко и в ритм, словно убеждая самого себя, договорил:

      – Может быть… Но я все равно попробую, потому что не хочу превратиться в пассажира, который вечно покупает билет и едет в никуда. Потому что на самом деле нет никакого моря и далеких прекрасных полей и лесов. Есть только кладбища, которые мы создаем сами. А прекрасный мир не где-то далеко. Он внутри и вокруг нас. Просто не виден из-за кладбища. Прекрасный мир откроется, как только пустоту сердца заполнит живая вода, и мы оживим ей всех, кого убили. И тогда пустыня станет прекрасным садом, в котором больше не будет колючих кактусов