Унция надежды. Софи Джексон

как это называется. – Макс подался вперед, уперев локти в колени. Слезы были совсем рядом. – Но если разрыв со мной помог ей пережить потерю Кристофера, если ей стало лучше… тогда она сделала правильный выбор… для себя.

      Молчание Эллиота затянулось. Макс поднял голову, желая удостовериться, что психотерапевт еще жив. К счастью, Эллиот дышал.

      – Понедельник, – пробормотал он. – В понедельник вы пойдете в спортзал на первое занятие. Я договорился с тренером.

      – Отлично, – только и мог ответить удивленный Макс.

* * *

      Макс угостил Тейта лакричными конфетами. Жуя их, Тейт даже сопел от удовольствия.

      – Надо же, какая прилипчивая штука, – простонал Тейт. – Будто крэк какой-нибудь. – Он похлопал Макса по плечу. – Не хотел вас обидеть.

      Макс только засмеялся. Он и сам наслаждался лакричной конфетой.

      – Знаете, я не ел их с детства, – признался Тейт. – Райли их тогда воровал и где-то прятал от меня. – Он тяжело вздохнул. – Сам не знаю, почему я постоянно говорю о нем.

      Макс посмотрел на своего преподавателя живописи и усмехнулся выбору очередной футболки. На сей раз рисунка не было, зато грудь Тейта украшал афоризм: «Лучшие штаны – их полное отсутствие». Интересно бы увидеть братьев Мур вместе. Насколько он помнил, их было четверо. Он даже пару раз видел Себа – самого младшего. Но если собрать всех четверых, это закончилось бы неминуемым хаосом.

      – У меня есть и «Доктор Пеппер», – похвастался Макс, взмахнув ярко-красной конфетой. – Картер – настоящая легенда.

      – Нехило, – согласился Тейт. – Никак он прислал вам увесистую посылку со сластями?

      – Он и сам обещал приехать на Новый год.

      Макс с нетерпением ждал встречи с Картером и в то же время нервничал при мысли о ней.

      Увесистая посылка со сластями пришла накануне, красиво упакованная, как и надлежит рождественскому подарку. При ней была поздравительная открытка, подписанная Картером, Кэт и всеми ребятами из автомастерской, включая Райли. Все они желали ему счастливого Рождества и прочих благ. Поначалу подарок окутал Макса волной приятного тепла. Его помнили, его любили. Это было так здорово. Но через мгновение он вспомнил, что близкие люди находятся от него за сотни миль, и затосковал по дому. Невзирая на все старания, он по-прежнему мучился от скачков настроения и беспричинной тревоги. Тем не менее лакричные конфеты и карамель «M&M» позволили ему сдружиться с несколькими пациентами.

      – Я тут краем уха слышал, что с понедельника вы будете посещать спортзал, – с деланым равнодушием произнес Тейт. – Прекрасно.

      Макс был того же мнения. Живопись – это здорово, но срывать на тренажерах накопившуюся внутри злость – еще лучше.

      – Мне нравится эта композиция, – сказал Тейт, кивая в сторону холста.

      На второй картине Макса преобладали мягкие охристые тона. Первую он утяжелил густым черным фоном. Та картина теперь обитала в гостиной его палаты; во всей, так сказать, своей жуткой, агрессивной красе. Закончив ее, Макс отнюдь не выпустил всю злость,