Хочу у зеркала, где муть… (сборник). Марина Цветаева

вдоль генуэзских стен,

      Встречая ветра поцелуи,

      И платья шелковые струи

      Колеблются вокруг колен.

      И скромен ободок кольца,

      И трогательно мал и жалок

      Букет из нескольких фиалок

      Почти у самого лица.

      Иду вдоль крепостных валов,

      В тоске вечерней и весенней.

      И вечер удлиняет тени,

      И безнадежность ищет слов.

14 февраля 1914, Феодосия

      С. Э

      Я с вызовом ношу его кольцо!

      – Да, в Вечности – жена, не на бумаге! —

      Чрезмерно узкое его лицо

      Подобно шпаге.

      Безмолвен рот его, углами вниз,

      Мучительно-великолепны брови.

      В его лице трагически слились

      Две древних крови.

      Он тонок первой тонкостью ветвей.

      Его глаза – прекрасно-бесполезны! —

      Под крыльями раскинутых бровей —

      Две бездны.

      В его лице я рыцарству верна,

      – Всем вам, кто жил и умирал без страху! —

      Такие – в роковые времена —

      Слагают стансы – и идут на плаху.

3 июня 1914, Коктебель

      «Не думаю, не жалуюсь, не спорю…»

      Не думаю, не жалуюсь, не спорю.

      Не сплю.

      Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю,

      Ни к кораблю.

      Не чувствую, как в этих стенах жарко,

      Как зелено в саду.

      Давно желанного и жданного подарка

      Не жду.

      Не радуют ни утро, ни трамвая

      Звенящий бег.

      Живу, не видя дня, позабывая

      Число и век.

      На, кажется, надрезанном канате

      Я – маленький плясун.

      Я – тень от чьей-то тени. Я – лунатик

      Двух темных лун.

13 июля 1914

      Бабушке

      Продолговатый и твердый овал,

      Черного платья раструбы…

      Юная бабушка! – Кто целовал

      Ваши надменные губы?

      Руки, которые в залах дворца

      Вальсы Шопена играли…

      По сторонам ледяного лица —

      Локоны, в виде спирали.

      Темный, прямой и взыскательный взгляд,

      Взгляд, к обороне готовый.

      Юные женщины так не глядят.

      Юная бабушка, кто Вы?

      Сколько возможностей Вы унесли,

      И невозможностей – сколько? —

      В ненасытимую прорву земли,

      Двадцатилетняя полька!

      День был невинен, и ветер был свеж,

      Темные звезды погасли.

      – Бабушка! – Этот жестокий мятеж

      В сердце моем – не от Вас ли?…

4 сентября 1914

      «Осыпались листья над Вашей могилой…»

      п. э.

      Осыпались листья над Вашей могилой,

      И пахнет зимой.

      Послушайте, мертвый, послушайте, милый:

      Вы все-таки мой.

      Смеетесь! – В блаженной крылатке дорожной!

      Луна высока.

      Мой – так несомненно и так непреложно,

      Как эта рука.

      Опять с узелком подойду утром рано

      К