Хочу у зеркала, где муть… (сборник). Марина Цветаева

бы молчали, так грустно, так мило

      Тонкий обняв кипарис.

      Мы помолчали бы оба – не так ли? —

      Глядя, как где-то у ног,

      В милой какой-нибудь маленькой сакле

      Первый блеснул огонек.

      И – потому, что от худшей печали

      Шаг – и не больше! – к игре,

      Мы рассмеялись бы и побежали

      За руку вниз по горе.

1 октября 1913

      «Уж сколько их упало в эту бездну…»

      Уж сколько их упало в эту бездну,

      Разверзтую вдали!

      Настанет день, когда и я исчезну

      С поверхности Земли.

      Застынет всё, что пело и боролось,

      Сияло и рвалось:

      И зелень глаз моих, и нежный голос,

      И золото волос.

      И будет жизнь, с ее насущным хлебом,

      С забывчивостью дня.

      И будет всё – как будто бы под небом

      И не было меня!

      Изменчивой, как дети, в каждой мине

      И так недолго злой,

      Любившей час, когда дрова в камине

      Становятся золой,

      Виолончель, и кавалькады в чаще,

      И колокол в селе…

      – Меня, такой живой и настоящей,

      На ласковой земле!

      К вам всем – что мне, ни в чем не знавшей меры,

      Чужие и свои?! —

      Я обращаюсь с требованьем веры

      И с просьбой о любви.

      И день, и ночь, и письменно и устно:

      За правду да и нет,

      За то, что мне так часто – слишком грустно

      И только двадцать лет.

      За то, что мне прямая неизбежность —

      Прощение обид,

      За всю мою безудержную нежность

      И слишком гордый вид,

      За быстроту стремительных событий,

      За правду, за игру…

      Послушайте! – Еще меня любите

      За то, что я умру.

8 декабря 1913

      Генералам двенадцатого года

      Сергею

      Вы, чьи широкие шинели

      Напоминали паруса,

      Чьи шпоры весело звенели

      И голоса,

      И чьи глаза, как бриллианты,

      На сердце оставляли след, —

      Очаровательные франты

      Минувших лет!

      Одним ожесточеньем воли

      Вы брали сердце и скалу, —

      Цари на каждом бранном поле

      И на балу.

      Вас охраняла длань Господня

      И сердце матери, – вчера

      Малютки-мальчики, сегодня —

      Офицера!

      Вам все вершины были малы

      И мягок самый черствый хлеб,

      О, молодые генералы

      Своих судеб!

      …

      Ах, на гравюре полустертой,

      В один великолепный миг,

      Я видела, Тучков-четвертый,

      Ваш нежный лик.

      И Вашу хрупкую фигуру,

      И золотые ордена…

      И я, поцеловав гравюру,

      Не знала сна…

      О, как, мне кажется, могли вы

      Рукою, полною перстней,

      И кудри дев ласкать – и гривы

      Своих коней.

      В одной невероятной скачке

      Вы прожили свой краткий