Западня. Понсон дю Террайль

доводилось смотреть в лицо опасностям пострашнее той, которой я подвергаюсь сейчас, – продолжал он. – Поэтому не пытайтесь меня напугать. Вам нужны деньги, они у меня есть и я их вам дам, причем много.

      При этом обещании в глазах бандита сверкнули искры.

      – Но при этом запомните: я не подчиняюсь никому, я всегда и во всем командую сам. Слышите, господин Андюс? Всегда и во всем. Полагаю, в самом скором времени у вас будет повод в этом убедиться.

      Теперь уже умолк Андюс.

      – И все ваши тайны я знаю лучше вас самих.

      – Неужели? – с сомнением покачали головами бандиты.

      – Лучше вас, господин Жозеф Дюпен, потому как в подземельях разрушенного Руке, сообщающихся с Совиной башней…

      При этих словах Андюс и Семилан навострили уши.

      – … мне известны два прохода, через которые я в любой момент могу провести целый эскадрон жандармов.

      – Напрасно вы нам угрожаете, – сказал Семилан.

      – Вы вольны думать что угодно, – ответил ему Сентак.

      Андюс хранил молчание и лишь едва заметным движением придвинулся к койке, на которой спала юная девушка.

      Затем неожиданно с кошачьим проворством перепрыгнул на постель. Обрубок, в который он превратился, взгромоздился на безжизненное тело Маринетты. Контраст между ними был отвратителен.

      На физиономии чудовища отразилась звериная ярость.

      При виде этого зрелища Сентак непроизвольно шагнул к нему.

      – Что вы собираетесь делать? – воскликнул он.

      – Ах-ах-ах! – ухмыльнулся Жозеф Дюпен. – Что это вы разволновались?

      – Оставьте девушку в покое! – закричал Сентак, выходя из себя.

      – Здесь один хозяин – я, и девушка эта принадлежит мне. Я сейчас задушу ее на ваших глазах, только для того, чтобы доказать вам – кроме меня, здесь командовать не может никто.

      Сентак рванулся к бандиту.

      – Вы же вовсе ее не любите! – ответил Андюс, в любое мгновение готовый вонзить свои тигриные когти в белую шейку очаровательной юной девушки.

      Опасности, нависшей над Маринеттой, с лихвой хватило, чтобы утихомирить мужа Эрмины. Он сел на место и голосом, выдававшим его буйный темперамент, сказал: – Ваша взяла, оставьте девушку в покое. Говорите, командуйте, делайте что хотите. Я весь внимание.

      – Ах-ах-ах! Вот вы и стали сговорчивее.

      – Я вас слушаю, – повторил Сентак властным тоном, внушавшим бандитам уважение, пусть даже помимо их воли.

      – Если я вас правильно понял, в мире есть некое затруднение, препятствующее вашему счастью, богатству или амбициям.

      – Да.

      – И это затруднение – ребенок.

      – Вскоре ему предстоит стать подростком.

      – Он богат?

      – Сказочно.

      – Хорошо. Если этот ребенок, или молодой человек, умрет, вы унаследуете все его состояние.

      – Нет, не я.

      – Значит, мадам де Сентак?

      – Да.

      При упоминании госпожи де Сентак тот, кого называли Семиланом, поднял на ее мужа взгляд, в котором