Педагогическая поэма. Антон Макаренко

спросил нас неласково:

      – Чего тут добиваетесь?

      – У вас есть самогонный аппарат, мы пришли его уничтожить, – сказал я. – Вот мандат от губмилиции…

      – Самогонный аппарат? – спросил дед Андрий растерянно, бегая острым взглядом по нашим лицам и живописным одеждам колонистов.

      Но в этот момент бурно вступил фортиссимо собачий оркестр, потому что Карабанов успел за спиной деда продвинуться ближе к заднему плану и вытянуть предусмотрительно захваченным «дрючком» рыжего кудлатого пса, ответившего на это выступление оглушительным соло на две октавы выше обыкновенного собачьего голоса.

      Мы бросились в прорыв, разгоняя собак. Волохов закричал на них властным басом, и собаки разбежались по углам двора, оттеняя дальнейшие события маловыразительной музыкой обиженного тявканья. Карабанов был уже в хате, и, когда мы туда вошли с дедом, он победоносно показывал нам искомое – самогонный аппарат.

      – Ось![21]

      Дед Андрий топтался по хате и блестел, как в опере, новеньким молескиновым пиджачком.

      – Самогон вчера варили? – спросил Задоров.

      – Та вчера, – сказал дед Андрий, растерянно почесывая бородку и поглядывая на Таранца, извлекающего из-под лавки в переднем углу полную четверть розово-фиолетового нектара.

      Дед Андрий вдруг обозлился и бросился к Таранцу, оперативно правильно рассчитывая, что легче всего захватить его в тесном углу, перепутанном лавками, иконами и столом. Таранца он захватил, но четверть через голову деда спокойно принял Задоров, а деду досталась издевательски открытая, обворожительная улыбка Таранца:

      – А что такое, дедушка?

      – Як вам не стыдно?! – с чувство закричал дед Андрий. – Совести на вас нету, по хатам ходите, грабите! И дивча с собою привели. Колы вже покой буде людям, колы вже на вас лыха годына посядэ?..

      – Э, да вы, диду, поэт, – сказал с оживленной мимикой Карабанов и, подпершись дрючком, застыл перед дедом в декоративно-внимательной позе.

      – Вон из моей хаты! – закричал дед Андрий и, схвативши у печи огромный рогач, неловко стукнул им по плечу Волохова.

      Волохов засмеялся и поставил рогач на место, показывая деду новую деталь событий:

      – Вы лучше туда гляньте.

      Дед глянул и увидел Таранца, слезающего с печи со второй четвертью самогона, улыбающегося по-прежнему искренно и обворожительно. Дед Андрий сел на лавку, опустил голову и махнул рукой.

      К нему подсела Лидочка и ласково заговорила:

      – Андрию Карповичу! Вы ж знаете: запрещено ж законом варить самогонку. И хлеб же на это пропадает, а кругом же голод, вы же знаете.

      – Голод у ледаща[22]. А хто робыв, у того не буде голоду.

      – А вы, диду, робылы? – звонко и весело спросил Таранец, сидя на печи.

      – А можэ, у вас робыв Степан Нечипоренко?

      – Степан?

      – Ага ж, Степан. А вы его выгнали и не заплатили и одежи не далы, так он в колонию просится.

      Таранец весело

21

Ось (укр.) – вот.

22

Ледаще (укр.) – лодырь.