Пока бьется сердце. Светлана Сергеева

он, похохатывая, говорил: «Пусть Сталин вас накормит!» Горькие слезы обиды, горечи, унижения. Ох, как трудно было волочить свое уставшее тело в обратный путь! Да еще видеть, как догорают дачные дома, а бедные жители, обессиленные, чумазые, сидят возле своего сгоревшего жилища…

      Дома еды не было никакой.

      Немцы усиленно готовились к вступлению в Ленинград. По улицам Володарки уже ходил важный немецкий чин, назначенный комендантом города Ленинграда. Весь сияющий, отутюженный, сапоги начищены до блеска. На груди железный крест, в руках хлыст или нагайка. Он в нетерпении прохаживался, ожидая свое триумфальное шествие по Ленинграду.

      У нас уже просто не было сил. Мы угасали от голода. Мама приняла решение, и мы в дождливый ноябрьский день, еле передвигая ноги, двинулись к эвакопункту. Грязь, ноги скользят. Мы падаем, собрав силы, пытаемся встать и опять падаем. Но все-таки поднимаемся и плетемся дальше. От чего и ближе к чему? Но хуже уже не может быть. Как потом нам рассказала мать, она все это время наготове держала шприц и ампулы с ядом, чтобы покончить с этим кошмаром. Но каждый раз, когда она уже собиралась оборвать себе и нам эту жизнь, вдруг возникала какая-то ниточка надежды.

      …Плетемся мы, грязные, под хохот немецких солдат: «Русские свиньи!» Впереди видна уже толпа народа. Женщины, дети, мужчины. У всех измученный вид. Подъехала немецкая машина. Всем выдали по большому куску хлеба – 200 граммов. Мы не решались его есть. На какой срок он выдан? Губами всасывали крошечки с поверхности хлеба, вдыхали его запах, нежно поглядывая на него.

      Начали подъезжать большие фургоны, и немцы стали бросать мужчин, детей и женщин в разные машины. Они вырывали из рук плачущих матерей детей, уверяя, что всех привезут в одно место. Мы втроем так крепко сцепились руками, что нас большим комом свалили в машину. С криками, плачем, проклятиями машины тронулись в путь. Куда опять движемся мы? Прибыли на железнодорожную станцию Волосово. Это еще Ленинградская область.

      Что за ужас слышать крики, стоны, видеть горе плачущих, орущих, обезумевших матерей. Конечно, детей здесь не оказалось, так же как и мужчин. Дальше надо было грузиться в товарные вагоны, в которых опять куда-то повезут. Среди всего этого кошмара уловили объявление о том, что врачам необходимо явиться в комендатуру. Выбор: либо в товарный вагон – и опять путь в неведомое, либо остаться где-то в России, в русской больнице.

      Началась эпидемия сыпного тифа, и немцы старались уберечь своих солдат от эпидемии. Всех заболевших беженцев отвозили на машинах в русские больницы. А там пусть русские врачи с этой эпидемией борятся. Это был хоть небольшой, но все-таки шанс остаться на своей земле.

      Очень оперативно нас посадили в сани, и, сопровождаемые вооруженным немецким солдатом, мы опять двинулись в путь. Мы ехали в какую-то деревенскую больницу, куда немцы свозили заболевших беженцев. Полозья саней скрежетали по булыжной мостовой. Навстречу нам по дороге двигалось какое-то странное сооружение. Уступая дорогу, лошадь