Непристойная страсть. Колин Маккалоу

никогда не смотрели на нее с рассеянной фамильярностью, свойственной дружеской симпатии. Они расчленяли ее на составные части, а затем снова составляли воедино. Так происходило во время каждой их встречи, и делалось это без всяких сладострастных мыслей, скорее с тем восторгом, с которым очарованный ребенок ломает свою самую любимую игрушку, чтобы раскрыть ее секрет. Ощущение первооткрывателя никогда не покидало его, и каждый раз, приходя в кабинет, Нейл с неизменной радостью усаживался в кресло, предвкушая разговор наедине.

      Собственно, сестра Лэнгтри вовсе не была неотразимой красавицей и не обладала фантастической чувственностью, нет. Она просто была молода, и у нее была особенно нежная кожа, такая гладкая и прозрачная, что сквозь нее туманно просвечивали вены, хотя постоянная работа с лекарствами лишила ее прежней белизны. Черты лица отличались правильностью, хотя, пожалуй, были чуть мелковаты, за исключением, впрочем, глаз, которые были того же теплого коричневого оттенка, что и волосы, большие и спокойные, если только она не сердилась, и тогда они яростно сверкали. И фигура у нее была как у настоящей сестры милосердия, складная и стройная, но, увы, плоскогрудая, зато ноги были хороши: длинные, стройные, мускулистые, с изящными ступнями и щиколотками – результат подвижного образа жизни и напряженной работы. Днем, когда сестра Лэнгтри надевала платье, белые крахмальные складки ее косынки красиво обрамляли лицо. Вечером она надевала брюки и шляпу с широкими полями, в которой отправлялась куда-нибудь по делам, но в отделении она ходила с непокрытой головой. Ей удавалось сохранять изящную прическу благодаря некоторым манипуляциям со спиртом, который отпускался всем медсестрам в довольно значительном количестве. А в личном составе интендантской части служил один капрал, который в мирное время был парикмахером, и вот ему-то и уходила часть пайка в обмен на стрижку, шампунь и укладку. В госпитале все сестры пользовались его услугами.

      Такова была сестра Лэнгтри, если смотреть со стороны. Но внутри – внутри было ядро, твердое, как закаленная сталь. Умная, начитанная – настолько, насколько это предусматривалось той шикарной школой для девочек, в которой она училась, – и исключительно проницательная. Она обладала решительностью, четкостью суждений и, несмотря на всю свою мягкость и понимание, была крайне обособленна. Сестра Лэнгтри принадлежала своим пациентам, она отдавала им все свое время и силы, но при этом самая глубокая часть ее натуры была скрыта от них. И вот эта самая ее недоступность и сводила с ума, но одновременно притягивала Нейла до крайности.

      Вероятно, это было нелегко – установить с солдатами, для которых она являлась воплощением давно забытого понятия «женщина», тот способ общения, который был бы в одно и то же время и самым естественным, и при этом четко ограничивался бы определенными рамками. И она справилась с этим весьма достойно. Никогда никому она не давала ни малейшего намека на половой интерес, не позволяла смотреть на себя, так сказать, с романтической точки зрения,