Вторая жизнь Уве. Фредрик Бакман

продать, а проду-у-уть надо… ос-споди.

      Он окидывает взглядом всех троих:

      – Вы что, никогда батарей не продували?

      – Нет, – невозмутимо ответствует Парване.

      Жена Руне смотрит на увальня с некоторой опаской.

      – Понятия не имею, о чем они толкуют, – преспокойно отвечает увалень.

      Жена Руне обреченно кивает. Снова смотрит на Уве:

      – Если только тебя не затруднит, Уве, ты так бы меня выручил…

      Уве стоит упершись взглядом в порог.

      – Раньше надо было думать, когда путч в товариществе затевали, – отвечает Уве так глухо, что слова вылетают будто сами собой между чередой деликатных покашливаний.

      – А? – недоумевает Парване.

      Анита, тоже кашлянув, оправдывается:

      – Уве, дорогой, бог с тобой, ну какой там путч?..

      – Самый натуральный, – упрямится Уве.

      Жена Руне грустно улыбается Парване:

      – Понимаете, Руне и Уве не всегда находили общий язык. До болезни Руне был председателем нашего жилищного кооператива. А до Руне председателем был Уве. А как выбрали председателем Руне, тут между ними и пошел разлад.

      Уве вскидывает на нее взгляд и указует праведным перстом:

      – Путч! Форменный путч!

      Анита кивает Парване:

      – Да, так вот, перед собранием Руне собрал подписи в поддержку своего предложения о замене отопительной системы во всех домах. А Уве решил…

      – А много он смыслит в отопительной системе, твой Руне? Ни бельмеса! – нападает на нее Уве, но, перехватив взгляд Парване, воздерживается от дальнейшего натиска.

      Анита соглашается:

      – Да, да, ты все верно говоришь, Уве. Но Руне ведь сейчас так болен… что это все не так уж и важно.

      Нижняя губа ее дрожит.

      Справившись с собой, Анита гордо вскидывает голову, откашливается.

      – Из социальной службы приходили. Сказали, что заберут его у меня, что поместят в дом престарелых, – вырывается у нее.

      Сунув руки в карманы, Уве решительно скрывается за порогом. Все, мочи нет слушать такое.

      Увалень тем временем придумал, на что перевести разговор, дабы разрядить обстановку. Он показывает на пол в прихожей Уве:

      – А это чё такое?

      Уве глядит на пол – как раз туда, где оторвалась пленка.

      – Следы какие-то, вроде как от колес… Вы что, на велике по дому катаетесь? – недоумевает увалень.

      Парване пристально следит за Уве, замечает, как он чуть попятился, пытаясь заслонить собой следы.

      – Нет там ничего.

      – Да вот же они, – удивляется увалень.

      – Это жена его, Соня, она… – дружелюбно перебивает Анита, но едва успевает произнести это имя, как Уве обрывает ее – резко разворачивается, глаза бешеные:

      – Молчи! ЗАТКНИСЬ!

      Все четверо смолкают, потрясенные. Уве уходит, трясущимися руками захлопнув дверь. Из-за двери слышно, как Парване своим ласковым голосом интересуется у Аниты «в чем дело». Слышно, что Анита нервничает, подбирая слова, как наконец выдавливает: «Э, да так, ерунда, пойду-ка я домой. Это он из-за жены… она… да ладно, ничего… Болтлива