Жизнь, нарисованная небом. Влад Потёмкин

лидером Вожак коротким воем подзывал к себе сородичей, чтобы они оказали ему знаки уважения и покорности. Они, повизгивая, приближались к нему, выказывая полную власть над ними и строгую вертикальность своего подчинения. Под градацию доминирования попал и Вуй. Ай же высказывала своё подчинение без заискивания. Но полностью осознавала, что подчинение обязательно. И иной формы поведения и взаимопонимания в их образовавшейся ячейке быть не должно. Вожак всё-таки был дедом и проявлял заботу о потомстве, хотя, порой, как Ай казалось, даже, через чур преждевременную – форсируя и усердствуя в обучении малышей.

      В часы свободного времени, взрослые волки нередко наблюдали за играми детей. Дабы скрыть своё месторасположение от посторонних глаз, для более энергичных игр они уходили в отдаление от логова. Они не хотели выкладывать свою жизнь на всеобщее обозрение. Расположившись на прогретом за день валуне, они с высоты смотрели на резвящихся волчат. Игра наперегонки и прочие шалости забавляли малышей, делая их порою чрезмерно агрессивными. Нападая друг на друга, ни кто из них не хотел уступать. Особенно, выделялся волчонок «Серый». Он был явным лидером – первым завыл и, в догонялках ему не было равных.

      – В будущем он будет непременно Вожаком?!! – решила Ай.

      Каждый день, на рассвете и в сумерках, свёкор, как и подобает Вожаку, начинал выть. Его подхватывали все остальные члены стаи. Этот, ежедневный ритуал, по мнению предводителя должен был сплотить стаю и показать волчатам, что они не одни. Всеобщий вой заканчивался тявканьем и визгливым лаем.

      Ай видела, как эти ежедневные процедуры положительно влияют на волчью команду и превращают её в единый монолит дружной семьи. Вслушиваясь в многоголосье волчьего хора, она слышала каждого. У каждого волчонка был, свой голос и это радовало её. Не схожесть волчьих голосов говорило само за себя: «Её дети неповторимы – у каждого свой характер!!!»

      Глава XIII

      Императрица встала со скамьи, вслушиваясь в шорохи уходящих шагов мужа и канцлера. Она всё также держала в руке опавший цитрусовый цвет.

      – А я придумывала горы оправдательных стрел, – обрадованно заулыбалась Евдокия, вспоминая свой бешеный мыслеворот оправдательно-уважительных извинений. – А не пришлось воспользоваться даже одной мало-мальски стрелою.

      Когда, у фонтана муж и визирь свернули с главной аллеи, она выбралась из своего укромного места и быстро направилась к выходу из галереи.

      Так легко выпутавшись – из возникшей ситуации, Евдокия не испытывала радости – теперь, когда сон и картина – соединились воедино – это стало тревожить её – ещё больше.

      Только мучения императрицы этим не закончились. Войдя в спальню, чтобы перевести дух, она увидела на стене большое чёрное пятно.

      – Что – это? – замерев в рассуждении, подумала она, но разглядев, побелела от страха – «Чёрная бабочка сидела на стене». Она время от времени сводила и разводила