Жизнь, нарисованная небом. Влад Потёмкин

то, может хоть он жениться и у меня будут внуки, – рассуждала она. Старших сыновей нельзя было назвать дальновидными, они наотрез отказывались жениться, а предпочитали лишь прожигать отцовское наследство. Но на все её уговоры жениться младший отвечал:

      – Ещё не время… Матушка!!!

      Род Этомма был не из бедных, но преумножить свои богатства можно было, лишь получив должность при императоре, а там таких достопочтенных при дворе было – «хоть пруд пруди» и без Этомма. Красота и не превзойдённый ум младшего родственника натолкнули старших сородичей на мысль – его кастрации – так на семейном совете решили доверить рост благосостояния рода – Хрисафию.

      У кастрированных мужей возрастало трудолюбие и деловитость – появлялось много свободного времени, которое они, как правило направляли на повышение, того же самого трудолюбия и деловитости – от чего проворно продвигались по карьерной лестнице при дворе, к тому же не вызывая ревности у императора и мужской половины двора.

      Но, Хрисафий планов семейства не оправдал. Он ударился в философию. Откинул деловитость. Запустил себя и перебрался жить на площадь – в конуру, подобно собачей, перестал ходить в университет и ел чечевицу, как самый последний нищий или раб.

      Матушка приходила к нему – просила одуматься и вернуться домой.

      – Зачем? – спрашивал сын. – Мне и здесь хорошо!

      – Жениться ведь надо?? Я внуков хочу понянчить успеть!! – жалостливо просила женщина.

      Совершенно не ведая о планах и свершениях старших сыновей рода Этомма, она приходила и умоляла Хрисафия. На что он с грустью ей сообщал:

      – Уже не время… МАТУШКА!..

      Не смотря, на свой не презентабельный вид – в народе он слыл мудрецом и дельным советчиком, за что и был, почитаем и любим людьми. Даже самые замкнутые и нелюдимые очаровывались его красотой и подкупающей в общении улыбкой, но чиновники при дворе всячески искажали его мысли и суждения.

      Утром он отправлялся на рынок за чечевицей. Вернувшись, перебирал её. Непригодными для еды зёрнами, он кормил голубей. Из оставшихся, приплюснутых с обеих сторон, бобов варил себе кашу.

      Хрисафий сидел, возле своей будки и его радовало – все…

      К нему, за советом приходили художники, после его наставлений у них мазок ложился увереннее и точнее, а картины, как бы намалёванные в спешке – приобретали неимоверный колорит, и уходили на аукционе под дробный стук молотка.

      Поэтам он советовал:

      – Не веди размазанных оборотов – «пиши, как бей» – обрывисто и ясно, чтобы мысль прослеживалась, и рифма не терялась.

      Пришедший стихотворец понимающе кивал.

      – Ты не можешь описывать день – дольше, чем он существует на самом деле??

      Он восторгался всем и всеми, кроме самого себя. К своим занятиям Младший Эттома относился равнодушно, хотя у него не было недостатка в сочинении сюжетов картин. Фантазия мысли, придавала его