Концертное кафе. Александр Рогинский

«Концертным кафе», выстрелить, но теперь из более крупного калибра.

      – Да, я был у Песцова, мы с ним обсуждали эту тему. Плохого ничего не вижу, газете надо защищаться от несправедливых нападок.

      – Так уж несправедливых? А ну посмотри мне честно в глаза. Они ведь тебя купили в этом кафе: кормят, девочек предоставляют. Ты думаешь, мы тут сидим лохами и ничего не знаем, где наш сотрудник бывает и с кем общается? Все знаем. Рассказывай.

      – Что рассказывать? – искренне изумился Вениамин.

      – Как ты там устроился: и пожрать дают, и девочку под бок…Тебе не кажется, что таким образом жизни ты подсовываешь газете бомбу замедленного действия?

      В этом кафе бывает черт знает кто, в том числе и наши генералы. А ты с некоторых пор личность известная, Гиляровский ты наш.

      – Вот – вот, именно Гиляровский. Его работа заключалась в том, чтобы точно передать нравы и быт низов, и он не сидел в редакции, как смирный ученик – отличник. Или с тех пор журналистика перестала быть журналистикой?

      – Ты мне университетский курс не читай. Я тебе говорю о том, что в любой момент придет цидуля из ЦК о твоем моральном поведении и заодно, о чем ты вообще пишешь.

      – А о чем я пишу, это интересно? – начал заводиться Басов. – Если ты имеешь в виду интервью с Друскиным, то эту тему ты мне и поручил вести на оперативке при всем честном народе. Так что свидетелей на Нюрнбергском процессе будет достаточно.

      – Ишь хватил. Ладно, отнеси свой шедевр в машбюро. Лиде отдай, скажи срочно. От меня скажи, от тебя она не станет делать эту работу срочно, больно ты ее обидел.

      Вениамин вышел из кабинета ответсека с гадливым чувством вины. Так оно всегда бывало, когда на тебя валили черт знает что – потом доказывай, что валил как раз тот, кто давал задание! И было такое чувство, что тобой хотели попользоваться.

      А с Лидой – машинисткой вышло действительно, некрасиво. Он накричал на старушку, которую все звали Лида. Она эту фамильярность культивировала, все – таки работала в молодежной газете. И, наверное, хотела чувствовать себя по возрасту равной со всеми.

      А он назвал ее старой клячей только за то, что она печатала не его материал в номер, а халтуру – какую – то переводную статью, за которую, естественно, платили наличкой.

      Но потом он извинился, хотя она и бровью не повела, что в рабочее время зарабатывала.

      Конечно, ей мало платят, а у нее дочь больная. А что делать Басову, когда до запуска в типографию сорок минут, а еще надо вычитать и подписать материал.

      Лида никак не отреагировала на появление Басова, только переметнула папиросу из левого угла рта в правый.

      Эта военного формата женщина безбожно курила. Зайти в машбюро порой было просто рискованно: там, как на советском металлургическом заводе, стоял сизый дымный туман.

      Сколько раз ставили вопрос о соответствии занимаемой должности Лидии Карпенко, но все понимали: стоит ее только подтолкнуть, как она свалится на самих же подталкивателей с огромной тяжестью. Может и завалить.

      Потому Лидия спокойно могла