Название | Концертное кафе |
---|---|
Автор произведения | Александр Рогинский |
Жанр | Приключения: прочее |
Серия | |
Издательство | Приключения: прочее |
Год выпуска | 0 |
isbn |
Вспоминая популярное заведение, вижу героев своего повествования. Только не пойму, были ли они на самом деле, или это плод моего воображения!? Склонен думать – все-таки были.
Басов сидел за своим столиком, рядом вытирала мокрой тряпкой пол уборщица, а в дверь уже входил Григорий Друскин. С Басовым они сразу нашли общий язык, Друскин, прекрасно знающий музыку и музыкальные нравы, охотно давал Басову информацию.
Не одно интервью уже появилось с ним в молодежке, в которой работал Басов.
Но вот с последним произошла неувязка. Впервые Басов не дал перед засылом прочитать интервью, в котором речь шла о проблеме цензуры со стороны партийных и комсомольских органов.
Друскин согласился на такую постановку вопроса после последнего случая, когда райкомовский чиновник запретил выступления известного латвийского ансамбля только из – за того, что пели они на родном языке.
Друскин рассвирепел. Он организовал приезд, гостиницу, решил финансовые вопросы, а теперь получалось, что комсомольский перестраховщик перечеркивал все его труды, но главное – его имидж надежного администратора.
В интервью об этом было сказано, но Друскина срочно услали в командировку и материал вышел без визы. И наделал немало шума. Редактора вызвали на ковер в ЦК комсомола, досталось и Басову.
А в музыкальном театре, где Друскин работал администратором, готовили хорошую баньку, ведь информация шла от него.
Друскин сразу направился к Басову.
Тяжелый камень лежал у Басова на душе. Ему дали выговор, хотя сам редактор требовал острых материалов и именно по руководству комсомола искусством. Хрущевская оттепель разогнула спины, подняла людей с колен. Но, видимо, рано начали оживлять едва пульсирующую жизнь.
Басов встал, пожал руку Друскину.
– Спасибо вы мне, конечно, не скажете, но я не мог завизировать материал, вас не было в Киеве, а снять интервью мне не дал ответственный секретарь.
– Плохо не это, – сказал Друскин, тяжело опускаясь на стул. – Плохо, что переврана фамилия директора.
– Да и это, – согласился Басов. – Но в материале все правильно, это корректура. Вас уволят?
– Возможно.
– А где же вы будете работать?
– Здесь и буду.
У Басова сжалось сердце. В большой семье Друскин был единственным кормильцем. В музыкальном театре платили не Бог весть какие деньги, но там можно было подработать на выездах в область, в том же кафе «Крещатик»…
– Я вам могу только одну вещь предложить: у меня хорошие отношения с собственным корреспондентом «Комсомолки». Против этой газеты никто и пикнуть не посмеет. И если там выйдет, конечно, заново написанный материал, то, считайте, мы победили.
– Сразу – да. А потом съедят заживо.
– Не съедят, мы будем следить за этим.
– Вы хотите, Веня, жить в состоянии войны? Я не хочу. Этих людей вы не переделаете, они функционеры, винтики в механизме, а против лома нет приема.
– Так что же, получается – жить на коленях и каждого идиота бояться?
– Получается то, что получается. Вы не Галилей, а я не Бруно. Мы люди маленькие, если нас сожгут на костре, от нас даже дыма не останется.
Мы с вами попали в переделку, клюнули на свежий ветер, теперь будем учитывать это в своей работе.
– Дуть на воду?
– Дуть на воду.
Друскин улыбнулся. Для Басова, словно солнце выглянуло. Ведь если разобраться, он, что называется, подловил Друскина на ситуации и уговорил его дать такое интервью. А сам в глубине души хотел помахать пальчиком: смотрите, мол, какой я смелый.
В редакции было такое негласное соревнование. Молодежка показывала свой задор и способность решать взрослые проблемы. Такую возможность ей давали, но до определенного момента, за которым начиналось минное поле.
С Друскиным на это минное поле Басов и полез. Взрыв прогремел, правда, еще не такой громкий. А Басов хочет его сделать слышимым на весь Союз. Огромный риск, и понятно, что на него не хочет идти Друскин. Не верит, что «этих» можно победить. И правильно не верит. Но тогда зачем все это нужно?
«Нужно, нужно, нужно», стучал молоточек в голове. Иначе ты проспишь свою жизнь.
Жизнь была спокойной и уравновешенной. Глоток свежего воздуха, залетевшего в приоткрытую, по неведению генсека, форточку, поднял со дна осознание своего человеческого достоинства, без которого человек превращается в биологическую машину с мусорным ящиком вместо головы.
Так не хотелось прожить свою исключительно нужную (как считал Басов) жизнь.
– Сделаем так, – предложил Басов. – Я свяжусь с «Комсомолкой» и договорюсь, что в материале вы будете фигурировать косвенно. Не будет вашей прямой речи, ваших мыслей, а только участие в скандале.
– Вы не поняли, – начал злиться Друскин (даже пятна пошли по лицу), – я не Дон – Кихот, а старый уставший человек. Я не люблю этих людей, я не люблю