Рене по прозвищу Резвый. Елена Кондаурова

был признать, что врач ему, пожалуй, симпатичен.

      – В первый, – нехотя ответил тот. – Только в отличие от вас собрал всю необходимую информацию.

      Они немного помолчали. Рене переваривал то, что рассказал Жиль, а Жиль сидел, уставившись в стену.

      – Послушайте, барон, – через некоторое время повернулся врач к своему пациенту.

      – Не называйте меня так, – вспыхнул Рене. – Этот титул мой по праву, но пока я не хочу, чтобы меня так называли!

      – Как скажете, – пожал плечами Жиль. – Как тогда прикажете вас величать? Месье де Гранси?

      – Нет, можно просто Рене, раз уж я здесь инкогнито. – Будущий барон слегка покраснел, вспомнив, как наорал на врача в самом начале знакомства. Тут же разозлился на себя за это и гордо поднял подбородок. – Но «тыканья» я все равно не потерплю!

      – Как вам будет угодно! – насмешливо поклонился Жиль. – Так вот, дорогой Рене, у меня к вам есть предложение. Мне нужен помощник. Желательно молодой, неглупый и образованный. Вы мне подходите. Но сразу предупреждаю, работа будет тяжелая и грязная, и, выполняя ее, о гордости придется забыть. Это в минусах. В плюсах то, что вы сможете жить в этой каюте вместе со мной. Она маловата, конечно, но по сравнению с той теснотой, которая сейчас царит в трюме, это просто княжеский дворец, уверяю вас. Ну и питание у нас с вами будет чуть получше, чем у прочих. То есть шансов выжить значительно прибавится. Как вы на это смотрите?

      В целом Рене смотрел положительно. Подобная работа не была ему в новинку, однажды на первом году обучения его в наказание на целый месяц отправили в городской госпиталь в качестве санитара. Учиться смирению и любви к ближнему, ага.

      – Я согласен, – ответил Рене.

      Работать в госпитале оказалось совсем не так тяжело, как он ожидал, и ему там даже понравилось. Он быстро нашел общий язык со всеми – с больными, с врачами, с сиделками, с другими санитарами. Не кичился своим дворянством, старательно выполнял указания, а с больными был терпелив, как сам господь Иисус. К концу месяца его даже не хотели отпускать, да и сам он не горел желанием уходить. Даже в госпитале на самой тяжелой работе ему было лучше, чем в семинарии. Но отец Жером посчитал, что смирения с него достаточно, и Рене пришлось вернуться к учебе.

      – Ну вот и отлично. Тогда поешьте и отдохните. Первые пару-тройку недель у нас с вами будет много свободного времени, и я вас поучу чему-нибудь, за что на вашем месте заранее начал бы благодарить. Такие знания никогда не бывают лишними даже для барона.

      Учеба, надоевшая в семинарии хуже горькой редьки, не прельщала Рене ни в каком виде, но деваться было некуда, и он с обреченным видом кивнул.

      Так началась новая жизнь Рене. Она настолько отличалась от двух предыдущих – богатого наследника и будущего священнослужителя, – что, наверное, странно было бы их сравнивать. Но, к удивлению самого Рене, она была ничуть не хуже первых двух, если, конечно, сложить их и вывести среднее арифметическое. По крайней мере она предполагала столько свободы и интересных