Театр из-под пальца (сборник). Наталья Рубанова

надежней:

      дорого платишь – зато потом крепко, очень крепко спишь,

      адынсавсэмадын, без каких бы то ни было женщин

      (прожив полжизни, приходишь к банальному выводу,

      что «всё зло» именно от них) –

      я сжег лягушачью кожу и тут же увидел:

      карета превратилась в тыкву,

      а прекрасная принцесса – в рыжее butch’образное чудовище…

      сорванная нагвалем маска исчезла.

      Поет: «Что сталось со мною? Я словно в чаду.

      Минуты покоя себе не найду».

      …недавно Та, Чьё Имя Не Может Быть Названо,

      привела меня в странное место.

      Прикрывая за собой дверь, она кивнула на стены,

      а потом указала на пол – я пригляделся… глаза разбежались.

      Чего я только не увидел:

      аркебузы и багинеты, пики и мушкеты, пищали и рапиры,

      тесаки и фузеи, шашки и шпаги, мортиры и кулеврины –

      были тут и алебарды, и протазаны с бердышами, и даги, и кистени с кинжалами,

      и копья, и рогатины, и луки, и крисы, и мечи с ножами,

      и сабли с ручницами, и секиры с лабросами, и топоры с томагавками, и эспадоны,

      и дротики, и сюрикены, и стилеты, и ятаганы – и даже «моргенштерн»…

      В другой зале находились авиабомбы

      (калибр иных достигал двадцати тонн), БМП и водометы,

      между которыми лежали разного рода «берданки» и карабины:

      был тут и никоновский автомат – он-то меня, собственно, и интересовал.

      «У АН-97, – прочитала мои мысли Та, Чье Имя Не Может Быть Названо,

      и ее глаза, подобные застывшей слезе,

      скатившейся с горного хрусталя, на миг ожили, –

      переменный темп стрельбы; огонь же можно вести одиночными выстрелами:

      очередь по три с высоким темпом – около тысячи в минуту –

      повышает вероятность быстрого попадания…».

      К АН-97 прилагался штык-нож, установка оптического прицела,

      а также подствольный гранатомет:

      «Это то, что нужно», – чуть было не сказал я, хватаясь за сердце,

      однако Та, Чьё Имя Не Может Быть Названо,

      уже открывала дверь в последнюю залу –

      там-то я и увидел самую обыкновенную сапёрную лопатку, и замер:

      остро заточенная, с петлёй на рукояти,

      она была одновременно и топором, и кинжалом, и даже – даже! – мечом.

      Что ж, осталась самая малость, подумал я…

      Поет: «Где духу набраться, чтоб страх победить,

      Рвануться, прижаться, руками обвить?»

      …и закричал что есть силы:

      СТРЕЛЯЙ! СТРЕЛЯЙ, СТАЛКЕР, ЧЕГО ТЫ ЖДЕШЬ?

      Я могу «онемечить» тело, но никогда не доберусь до того, что б о л и т!

      Мне никогда – слышишь? н и к о г д а! – не достичь Анахаты!

      СТРЕЛЯЙ, ЧЕГО ТЫ ЖДЕШЬ?

      …и Мара в моем животе захныкала,

      и Та, Чьё Имя не Может Быть названо, опустила глаза,

      и даже женщина-снайпер отвернулась:

      бриг? галера? корвет? –

      думала каждая, мечтая скрыться,

      а я все стоял и кричал: СТРЕЛЯЙ! СТРЕЛЯЙ!

      Поет: «Я б все позабыла с ним наедине,

      Хотя б это было,

      Хотя