Приключения Джона Девиса. Капитан Поль (сборник). Александр Дюма

слова были хитрой уловкой: теперь из меня можно было сделать все на свете. Батюшка и Том с таким презрением говорили о трусости, что хоть я был ребенком, однако же покраснел при мысли, будто я боюсь, и вскричал: «Нет, нет, я не боюсь, я хочу к Тому».

      Том вышел на берег. Батюшка раздел меня, посадил на спину к Тому и велел хорошенько держаться руками за его шею. Том поплыл.

      По тому, как сильно сжимал я ручонками шею Тома, он мог уже догадаться, что мужество мое не так велико, как я старался показать. В первую минуту холод воды захватил мне дыхание, но мало-помалу я привык к нему. На другой день Том привязал ко мне пучок тростника и, плавая рядом, показывал, как следует действовать руками и ногами. Через неделю я уже без помощи держался на воде, а к осени выучился плавать.

      Остальную часть моего воспитания матушка оставила себе, она так умела приправлять свои уроки любовью и объяснять приказания кроткими наставлениями, что я смешивал часы отдыха с часами учения и меня не трудно было переводить от одного к другому. Стояла уже осень, погода стала холоднее, и мне запретили ходить к озеру. Это тем более меня огорчало, что, по некоторым причинам (я знал это наверняка), там происходит что-то чрезвычайное.

      В Уильямс-Хауз приехали какие-то незнакомые мне люди, батюшка долго толковал с ними, наконец они как будто согласились. Том повел их куда-то через калитку парка, которая вела на луг, батюшка пошел вслед за ними и, вернувшись домой, сказал матушке: «К весне будет готово». Матушка нежно ему улыбнулась, следовательно, неприятного тут ничего не было, но эта тайна чрезвычайно расшевелила мое любопытство. Каждый вечер эти люди приходили в замок ужинать и ночевать, а батюшка тоже почти каждый день ходил к ним.

      Наступила зима, выпал снег. Теперь нам уже не нужно было расставлять сети: стоило только отворить двери птичника. Все наши прежние питомцы опять прилетели, и с ними еще множество новых, которым они, вероятно, на своем языке расхвалили наше гостеприимство. Мы всем им были рады, и они опять нашли у нас корм и приют всё на тех же сосенках.

      В долгие часы этой зимы матушка выучила меня читать и писать, а батюшка растолковал первые основы географии и мореплавания. Я оказался страстным охотником до описаний путешествий: знал наизусть приключения Гулливера и следовал по глобусу за плаванием кораблей Кука и Беринга. В батюшкиной комнате на камине стояла под стеклом модель фрегата – он отдал ее мне, и я вскоре знал все части, из которых состоит корабль. На следующую весну я стал уже неплохим теоретиком морского дела, которому недоставало только практики, и Том уверял, что я, без всякого сомнения, как батюшка, дослужусь до контр-адмирала. Матушка при этом всегда взглядывала на деревянную ногу батюшки и отирала слезы, навертывавшиеся на глаза.

      Наступил день рождения матушки: она родилась в мае, и этот праздник, к великой моей радости, приходил всегда вместе с теплой солнечной погодой и цветами. Проснувшись в этот день, я нашел подле своей кроватки не обычный