Продрогшие созвездия. Анатолий Бергер

свару императоров и пап,

      Воровских притонов мир мытарский,

      В когти инквизиторовых лап,

      В сумасшествие тюрьмы феррарской.

      И на якобинский эшафот,

      И на снег кровавый злости светской,

      И в тридцать седьмой тот лобный год —

      В лагеря «законности советской».

      В самую горячку, в самый страх,

      В самую лихую передрягу,

      Что горит потом огнём в стихах,

      Чуть не прожигая вдрызг бумагу.

      И из этого исхода нет,

      Всё предрешено, как в царской фразе:

      «До свиданья, господин поэт.

      Доброго пути Вам на Кавказе».

      1967

      «На полустанке, что за Мгой…»

      На полустанке, что за Мгой,

      Где пустыри, деревья, снег,

      В глубокой полночи глухой

      Попал под поезд человек.

      Тот поезд шёл во весь опор,

      Попробуй-ка останови,

      Светил пустынно светофор,

      И мёртвый он лежал в крови.

      И в тот же час, и в тот же миг,

      В иных краях, на всех парах

      Шли поезда, и тот же крик,

      И та же кровь, и тот же страх!

      Статистика внезапных бед,

      Проклятие из рода в род,

      Нам от неё спасенья нет —

      Кто обречён, того убьёт.

      Кто и не ведает о том,

      И знать не знает ничего,

      Что под слепящим фонарём

      На рельсах тех найдут его.

      1969

      «Сердцем чувствую помертвелым…»

      Сердцем чувствую помертвелым,

      Замирая, едва дыша,

      Как душа расстаётся с телом,

      Расстаётся с телом душа.

      Удержать бы её, да где там,

      Сил нет пальцем пошевельнуть,

      Час прощания с белым светом,

      Не избыть его, не минуть.

      В смертном мраке охолоделом,

      Над вселенскою пустотой,

      О, как страшно остаться телом,

      Оболочкой навек пустой.

      1968

      Из цикла «Россия»

      В полевых да охотничьих

      Ты названиях, прозвищах,

      То по-птичьи бормочущих,

      То по-волчьему воющих.

      То пахнёт в них пожарищем,

      То военною смутою,

      То народным мытарищем,

      Властью деспота лютою.

      То печалью церковною,

      Когда медленный звон плывёт,

      То долиною ровною —

      Посреди неё дуб цветёт.

      1967

      Монолог летописца

      За Русь – родную мати,

      За кровь, разор, тугу

      Отмсти, отмсти, Евпатий

      Проклятому врагу.

      Пришли невесть откуда,

      Темны, раскосы – страх,

      И русскому-то люду

      Не снились в чёрных снах.

      Казнят младых и старых

      И гонят, знай, в полон,

      И гибнет Русь в пожарах,

      Повсюду плач и стон.

      За что напасть такая?

      И вот пошла молва —

      Жива ли Русь святая?

      То, может, татарва

      И нынче Русью правит,

      Карает слепо, лжёт.

      И