Траян. Золотой рассвет. Михаил Ишков

утверждает, что все имущество тети должно принадлежать только их сыну. Он потребовал от меня немедленно и публично отказаться от тетиного наследства. Тетя возразила. Она заявила: «Ах так! В таком случае и Марк ничего не получит». Это была ужасная сцена.

      – Что же это за дядя такой, который считает возможным распоряжаться имуществом разведенной с ним жены.

      – Его зовут Марк Аквилий Регул, а тетю – Кальпурния Регула. Вам, должно быть, приходилось с ним встречаться.

      Ларций поперхнулся. Откашлявшись, долго сидел молча. Наконец ответил.

      – Да уж… – он мрачно посмотрел на гостью. – Приходилось.

      Глава 6

      В ту же ночь Сацердата, отмеченный приметным шрамом на лбу, владелец лавки по изготовлению надгробных памятников, тайно явился к сенатору Регулу, в его поместье за Тибром, которое тот купил у скончавшегося год назад Веллея Блеза. Сацердату сразу провели к хозяину.

      Регул, невысокий, на удивление узкогрудый, худой и неумеренно подвижный старик, встретил полночного посетителя неласково. Правое веко у сенатора чуть подрагивало. Он, потирая руки, некоторое время торопливо расхаживал по комнате, потом спросил:

      – В чем дело, дружок? Почему мне до сих пор не доложили, что этой девки больше нет на свете? Я удивляюсь, у тебя при виде красотки дрогнула рука или ты хитришь со мной?

      – И рад бы схитрить, да только у меня погибли двое верных товарищей, и сейчас мне не до хитростей. Я пришел сообщить, что через пару часов девку никто днем с огнем не найдет. Ее отвезут в лупанарий где-нибудь в Сирии, и никто никогда не услышит о ней.

      Регул разом успокоился, пригладил остатки волос на маленькой, длинноносой головке – щеки у него были впалые донельзя, – прищурившись, глянул на гостя.

      – Ты часом не рехнулся, Сацердата? Я ничего не понимаю. При чем здесь лупанарий, какая-то Сирия? Что ты, паршивый раб, мелешь? Племянницу римского сенатора в лупанарий? На крест захотел? Тебе что было предписано? Зарезать чисто, без боли. Можно придушить, – сенатор на мгновение остановился, в упор глянул на гостя и погрозил пальцем. – Не раздражай меня, Сацердата. Оставь жалость к павшим соратникам при себе и объясни толком, что случилось?

      Сацердата, невысокий, квадратный, необыкновенно волосатый – волосы на груди лезли из горлового выреза грязной, сшитой из добротной плотной ткани, туники – буркнул:

      – Я не люблю, когда со мной разговаривают грубо, Регул. Ты не мой хозяин, и не тебе учить меня, как исполнять заказ.

      – Именно заказ! – воскликнул сенатор и вновь забегал по комнате. – Именно! Меня не интересуют твои импровизации насчет Сирии, грязного борделя и прочая ерунда. Мне нужен результат – смерть Волусии. Чтобы я больше не слышал о ней. Никогда. Это все. Ты верно сошел с ума – племянницу римского сенатора отправить в потаскухи, да еще не по своей воле, а по принуждению! Пусть тебя поразят боги, неужели ты хочешь, чтобы слух о таком чудовищном преступлении коснулся чьих-либо высокопоставленных