Судьбе наперекор…. Лилия Лукина

она замялась, – нестандартные для женщины.

      – То есть? – я похолодела.

      – То и есть. Любит она к себе в кабинет молодых женщин приглашать. Но, правда, только тех, кому уже восемнадцать исполнилось, – Федорова передернулась от отвращения. – Для дружеской беседы якобы, – с издевкой добавила она. – Они потом плакали и рассказывали, что она их то по голове погладит, то по попке, то по груди и смотрит при этом масляными глазами. Видимо, подругу себе новую ищет, Курица ей, наверное, уже надоела.

      Раньше-то они то и дело целовались и мурлыкали, а последнее время что-то охладели друг к другу.

      – Так что? – удивилась я. – Эта многостаночница и с ней, и с Мухомором?

      – Действительно, правильно вы ее назвали, именно многостаночница, потому что во весь голос еще и о своей необыкновенной любви к мужу кричит.

      – Интересно, а он догадывается о такой многогранной деятельности своей жены?

      – Нет, конечно. Видела я его как-то издалека, когда он за ней приезжал. Обыкновенный нормальный мужик, – пожала плечами Федорова.

      – Ну, спасибо вам за рассказ, Анна Ильинична. Честно скажу, всего, чего угодно, я ожидала, но чтобы такое! Теперь буду думать, как оттуда Ирочку вытаскивать, не место ей там. Совсем не место. А где там конференц-зал находится?

      – На первом этаже. Как войдете, слева – будка с вахтером, точнее, вахтершей, а сразу за ней по левой стене двустворчатые двери – это и есть бывший конференц-зал. Таблички там нет, да вы не перепутаете. Перед вами будет вертушка, а напротив дверей конференц-зала – дверь на лестницу, – подробно объяснила мне она.

      Я посмотрела на часы – вообще-то, если поторопиться, я могла еще успеть к концу их чаепития, потому что ждать шести часов я не могла, ведь в пять за мной обещал зайти Чаров. Я так гнала машину к областному архиву, что приехала даже на пять минут раньше, и в голове у меня все время вертелась единственная мысль: слава богу, что Ирочке еще нет восемнадцати лет. Уже не торопясь, я вышла из машины. Около ворот, ведущих во двор архива, сидела интеллигентного вида пожилая женщина в платочке и темных очках и торговала жареным арахисом, заранее расфасованным в маленькие бумажные кулечки. Орешки выглядели так привлекательно, что я не выдержала и купила – они оказались не только симпатичными, но и необыкновенно вкусными. Я улыбнулась продавщице, и она улыбнулась мне в ответ:

      – Кушайте на здоровье.

      Что-то знакомое послышалось мне в ее голосе, и я присмотрелась повнимательнее. Да, я ее определенно где-то раньше видела, только где? А, неважно! Да сколько сейчас таких, как она, старающихся хоть как-то подработать к своей нищенской пенсии! Вот они, сгорая от стыда, кто бутылки собирает, кто подъезды моет, кто семечками торгует, и стараются при этом одеться так, чтобы, не дай бог, знакомые, если увидят, не узнали. И мои мысли тут же переключились на вещи, волновавшие меня гораздо сильнее.

      Внутри архива я быстро сориентировалась и поняла, что успела, – за неплотно прикрытыми двустворчатыми дверями раздавался шум отодвигаемых стульев, женские