Судьбе наперекор…. Лилия Лукина

хорошо кушает. Я ему ее жиденькую на молочке готовлю, сладенькую, с маслицем… – и она позвала: – Васенька! Сыночек! Иди к маме! Будем кашку кушать.

      Раздалось оглушительное «Бум!» – я поняла, что это Васька соскочил из форточки на подоконник, потом второе «Бум!» – это, надо понимать, уже на пол, и в кухню влетел Василис. Разглядев его, как следует, я онемела – мало того, что он сейчас весил уже никак не меньше шести килограммов, так он был еще и до невозможности холеный: шерстка блестела и казалась шелковой, видимо, она его вычесывала.

      – Кушай, мое солнышко! Кушай, мой маленький! – приговаривала Варвара Тихоновна, с умилением глядя на Ваську, который, не торопясь, словно смакуя, аккуратно ел кашу.

      Та-а-ак! Ну и что прикажете мне с ним теперь делать? Персональные обеды готовить? Так я и себе их не готовлю. Его же теперь консервами не накормишь – будет нос воротить. А она-то с Васькой как носится! Словно с ребенком малым. Да, тоскливо ей теперь без него придется. Ладно, будем выходить из положения с наименьшими потерями.

      – Варвара Тихоновна, спасибо вам большое за хлопоты.

      – Да разве ж это хлопоты? Мне ж такое счастье было с ним возиться! – возразила она.

      – А вы знаете, у меня вот мысль одна возникла. Понимаете, работа у меня суматошная. Бывает, уйду рано, а вернусь за полночь. Так вы не будете против, если я вам Ваську буду утром заносить, а вечером забирать, а то он, бедняжка, иногда целыми днями голодный сидит, да и скучно ему. А я вам за это платить буду и деньги на продукты для него давать. Выручите меня, пожалуйста.

      У нее глаза налились слезами, она пыталась мне что-то ответить, но губы ее не слушались. Наконец она справилась с собой и прошептала:

      – Правда? и, поняв, что я не шучу, затараторила: – Вы даже не представляете себе, какой он умный! Он же все, как человек, понимает! Мы здесь с ним так дружно жили!

      – Вот и хорошо, что мы договорились, – и я ей улыбнулась.

      Она улыбнулась мне в ответ, но вдруг нахмурилась и спросила:

      – А вы сами-то чего-нибудь с дороги ели? – и, поняв, что нет, тут же категорически заявила: – А ну, садитесь за стол! Я вам сейчас картошечки поджарю, да с лучком, да с котлеткой рыбной.

      Она так аппетитно это говорила, что я засмеялась и не смогла отказаться. После ужина мы всей гурьбой отправились водворять Ваську на родную жилплощадь.

      – А батюшки! – не смогла удержаться, войдя, Варвара Тихоновна. – Пыли-то, пыли! Вы вот что, Елена Васильевна, – предложила она, – Если вам по дому что сделать надо: убраться там, постирать, сготовить чего – так говорите. Мне это еще, слава богу, нетрудно. Сама себя обслуживаю, да и вам еще помочь в силах.

      – А сколько вам лет, Варвара Тихоновна, простите за бестактность?

      – А шестьдесят два мне, – она грустно усмехнулась. – А вы-то, небось, думали, что много больше?

      – Да нет! – постаралась как можно честнее сказать я. – Это я так спросила.

      Варвара Тихоновна снова грустно усмехнулась и махнула рукой:

      – Да ладно уж