Исповедь близнецов. Книга 3. Альбатрос. Валентина Жукова

куда и откуда ты? С нами, попутчица, путь держишь?

      – Что, нельзя у неё имя узнать? – спросил Петька.

      – Ах, да, извините, мадам парижанка, меня зовут Тимофей Капля. А вас, мадам?

      – Варвара Степановна, – она улыбнулась широкой открытой улыбкой, запрокинув голову назад, блеснув ровными с перламутровой белизной зубами.

      – Варвара, милая моя путница, да ты, оказывается, ещё и телепат.

      – Мне такой фамилии ещё никто не предсказывал.

      – От твоей фамилии, если кто узнает, будут держать от себя на расстоянии. Завидуя, ревновать и настороженно искать для собеседования из любопытства к себе и не более того.

      – Расскажи-ка, кто ты такая, откуда и куда держишь путь? – спрашивает Логвинович.

      – Может, не для всех моё досье должно быть доступным, а?

      – Понял, не глупый. А звать-то тебя всё-таки Варвара? А отчество?

      – Прошу любить и жаловать: Варвара Степановна.

      – Отлично, достаточно для начала. Обо всём остальном сама будешь напрашиваться рассказать.

      – Вот пришла-то нужда, ещё напрашиваться к вам. Сто лет не видела вас и ещё сто проживу.

      – Ты не ёрничай, скоро остановка, спой-ка нам ещё что-нибудь. Сойдёшь на платформу, помашешь ручкой и до свидания.

      – Спою. Только сначала я начну, а гитарист пусть догоняет, я никогда не пела под такую балалайку.

      – Тихо поезд идёт; меня клонит дремать, дремать,

      И в коротеньком сне вспоминается мать…

      – Ребята, вы слышали такую песню? – удивлённо спросил музыкант.

      – Где же вам её услышать, если я её только, только в поезде сочинила, пока вы дрыхли без задних гач.

      – Правда, ребята, здорово, а? Варька, продолжай, продолжай, а я непременно к тебе подберусь.

      – На что доброе, на это-то всегда успеешь. Варвара, бойся, бойся его! Я его знаю, – гастролёры поддержали дружным смехом Каплю.

      – А что, недурно, и вполне стоящее произведение экспромтом. Есть надежда иметь своего поэта песенника.

      – Точно, и к дяде не ходить, – поддержал Петька.

      – Что вы здесь собрались одни поляки, что ли?

      – А, что? Не такие люди, что ли?

      – Да нет, я так просто спросила. У меня невестка полячка, так шипит, так шипит, что порой ничего не разберёшь, что скажет.

      – Ничего, пошипит, пошипит, да смоет, – кажется, не к месту было сказано Петькой. – Это анекдот есть такой.

      – Расскажи.

      – Не теперь, как приедем за столом во время банкета.

      – Мужики, глядите на него, он губы раскатал уже и на банкет, хоть бери машинку и закатывай.

      – А что? Мы же невесту везём!

      – Ты сначала её сосватай, не то ещё так брыкнет; останешься без зубов.

      Варька стояла, слушала и не знала, то ли смеяться, поддерживать общий смех, то ли отойти в сторонку со своими мыслями. Они неожиданно и беспрепятственно выскакивали, как чёрт из табакерки; никто не знал, что у неё на душе. Ведь дома у бабушки она оставила троих деточек, конечно, на временное проживание, до удобного и положительного