Исповедь близнецов. Книга 3. Альбатрос. Валентина Жукова

белом свете!» И себя успокоила: «Кто же, как не я?»

      – На чём в Подтёсово доставляла больного? – хором спросили все.

      – Я оставила на берегу стружёк с больным парнем, нашла председателя колхоза. Да ещё тот заерепенился: «У меня, что проходной двор, что ли? Нет у меня мотора лишнего!» Я ему поставила ультиматум: «Так, говорю: сдохнет мужик, на твоей совести будет и тебе отвечать. Моё дело – доставить до населённого пункта, а теперь твоя проблема! Но человека надо спасать. И как можно быстрее!»

      – Почему бы сразу не на пароход его было забросить, для парохода в Подтёсово есть причал! – Павел Иванович зашагал вокруг столов, руки за спину.

      – На дощанике невозможно было подплыть даже на расстояние пяти метров, затащило бы как пылесосом под пароход.

      – Живой парень остался?

      – Живой. Говорят, врачи: ещё бы каких полчаса смерть унесла бы его с собой, – рассказал Юрка Мерзлихин. – Он искал Варю, целый год искал, нашёл, да с опозданием; свадьба уже намечалась в полном разгаре.

      – Так вот ты какая девчонка, отчаянная. Что тебе дом построить. Ты, оказывается, Енисей переплыла на дощанике.

      – Это для меня не впервой повторяется. Я в год поступления в седьмой класс девятикилометровую ширину реки переплыла в ночь с двуручным веслом и на таком же дощанике.

      – Ох, девка, затянет тебя соблазн плавать по реке, утащит она тебя к себе, как акула жертву. Что тебя заставило рисковать в ночь плыть? Там в этих местах, знаю, всегда непогода сквозняк между островами. Волны доходят до неимоверной высоты.

      – Что заставило? Да, наверное, скорее всего желание учиться, а родители затянули с отправкой меня в интернат. Вот я и решила самопёхом на двуручном весле. А точнее, удрала я от них; иначе бы не отпустили в школу. Я в тот вечер весь район на уши поставила, из-за страха, как я переплыву реку в девять километров. Что я пережила в тот вечер, сама о себе воспоминаний теперь не допускаю. Куда было страшнее, чем в день перевоза больного через Енисей, а, главное, в тот день на острове скрывались убийцы.

      – Расскажешь?

      – Расскажу, но не теперь, в день веселья. Зачем наводить изморозь под кожей? Как же получилось со студентами, Юрий? – спросила Варя. – Если ты был командиром отряда?

      – Я не у них был командиром отряда. У них свой ленинградский был, смышленый вожак. Не надо было стрелять в него. Говорят, если выстрелил, добивай. А кому там добивать; там одни сопляки, впервые ружьё видели; ранили медведицу, а самец пришёл, отомстил. Всех сонных перед самым рассветом, после хорошего похмелья или танцев. Никто не успел сбежать.

      – Я знаю повадки таких зверей. От них не стоит бежать. На них материться надо, и, что есть мочи, орать, – продолжала поддерживать разговор и подшучивать Варвара. – Он покрутит лапой по мозгам, махнёт другой, и вприпрыжку убежит.

      – Хааааа-ха! Варя не смеши, ты вчера его тоже материла?

      – Нет, доброе напутствие, волшебное, так сказать, произнесла.

      – С тобой всё понятно. – задумчиво ответил Павел Иванович. – Значит, твёрдо решила уволиться?

      – Конечно,