Как я была Пинкертоном. Театральный детектив. Фаина Раневская

непонятное – вместо голоса тучного чиновника с портфелем под мышкой мы услышали хрюканье, истошный вопль «ой-ой-ой!» и… грохот падающей в лужу картины. Из-под рухнувшего эпического полотна с изображением Гадюкино поспешно выбрались две тощие грязные свиньи и метнулись прямо под ноги главе администрации. Тот взвизгнул неожиданно тонким голосом «Держи их!» и бросился выполнять собственное распоряжение. Толпа гадюкинцев, забыв о нас, последовала его примеру.

      Следом за свиньями из-под рухнувшего эпического полотна вылез не менее грязный и тощий автор и принялся зло пинать опору. Оказалось, картина держалась не очень крепко, Суриковичу даже пришлось подпирать ее собственным плечом, а когда местные свиньи, принимавшие грязевые ванны, вдруг заинтересовались происходящим на дороге и подрыли столбик, сооружение рухнуло.

      Давно мы так не смеялись.

      Потом было все: и приветственные речи, и цветы, и подарки, в основном столь же нелепые, как изделие Суриковича…

      Происшествие сыграло на руку нам, позволив Лизе изобразить Павлинову без особых стараний. Просьбе Альфреда Никодимовича перенести начало концерта на час позже гадюкинцы отказать не посмели. Мы вернулись на пароход и смогли перевести дух до самого выступления. Теперь оставалось ждать приезда Тютелькина с Павлиновой.

      Чтобы не маяться ожиданием (хуже нет – ждать и догонять!), мы с Гваделуповым отправились обозревать местные достопримечательности. Таковых не было только с точки зрения придирчивых снобов. При желании в каждом уездном городе (и не только уездном или губернском, но и в самой столице) можно найти столько занятного, что лишь успевай примечать или записывать. Гваделупов предпочитал второе, при нем всегда имелся карандаш и старый блокнот.

      Обожаю читать вывески и объявления. Иногда кажется, что те, кто их создавал, не дружат с умом. Первое же объявление на пристани, гласившее: «Посадка пассажиров на пароходы начинается за 30 минут до их прибытия», вызвало гомерический хохот Гваделупова, который повторялся еще не раз за время нашей прогулки. Объяснение матроса на пристани все расставило по местам: на причал провожающих не пускают, их предпочитают отсеивать заранее. Таким образом, за полчаса до очередного парохода начинается пропуск пассажиров через небольшую калитку-накопитель, который у местных так и называется – «посадка на пароходы». Обойти ограждение ничего не стоит, но гадюкинцы – люди ответственные, предпочитают стоять в очереди, которая, впрочем, не бывает длинней пяти-шести человек.

      На главной улице (как водится, проспекте Коминтерна) в окне старого магазина висело пожелтевшее от возраста и посеревшее от пыли свадебное платье, а вывеска у входа сообщала: «Лучшие в городе свадебные платьи и фаты. Постоянным клиенткам – низкая цена». Меня впечатлили «платьи» и «фаты», а Гваделупова – низкая цена постоянных клиенток.

      Вообще, тема бракосочетания явно была в Гадюкино актуальна, как и похоронная: