«Аррия Марселла» и другие новеллы. Перевод с французского Елены Айзенштейн. Теофиль Готье

сверхъестественность красоты Кларимонды, фосфорический свет ее глаз, жар ее руки, несчастье, когда она меня бросила, внезапная перемена, которая имела место, – мое благочестие исчезло в одно мгновение, – все это ясно доказывало присутствие дьявола, этой руки сатаны; может быть, это была только перчатка, которая скрывала его когти. Эти мысли бросили меня в состояние испуга, я поднял молитвенник, который упал с колен на землю, и помолился.

      На следующий день Серапион пришел за мной, два мула ждали нас у двери, мы погрузили наш скудный багаж, он взял одного, я другого такого же. Проходя по улицам города, я смотрела на всех жильцов в окнах и на балконах, и не видел Кларимонду; но было раннее утро, и город еще не открыл глаза. Мой взгляд пытался нырнуть за шторы окон и занавеси дворцов, перед которыми мы проходили. Серапион, без сомнения, отнес мое любопытство к восхищению, которое вызвано красотой архитектуры, так что он замедлил шаги, чтобы дать мне время все осмотреть. Наконец мы пришли к городским воротам и стали подниматься на холм. Когда я был на вершине, я обернулся, чтобы еще раз посмотреть на место, где жила Кларимонда. Тень облака полностью покрыла город; его голубые и красные крыши утопали в основных полутонах, где нырял здесь и там, как белые хлопья пены, утренний дым. Из-за странного оптического эффекта, были видны поразительные белые и золотые лучи света; здание, которое превосходило по высоте соседние, полностью тонуло в облаке; хотя оно занимало больше места, казалось таким близким. Мы разглядывали выступающие детали, башенки, платформы, кресты, даже флюгера с хвостом голубя.

      «Что это за дворец, который я вижу вон там, сияющий в лучах солнца?» – спросил я Серапиона. Он поднес свою руку к глазам и, посмотрев, ответил мне: «Это старый дворец, который принц Консини подарил своей куртизанке Кларимонде; там происходят неслыханные вещи».

      В этот момент я еще не знал, реальность это или иллюзия, я полагал, что увидел скольжение по террасе тонкой белой фигуры, она мелькнула и исчезла. Это Кларимонда!

      Ах! Знала ли она, что в тот час на верхушке дороги, отделяющей меня от нее, на которую я не должен был более ступать, пламенной и тревожной, я смотрел на дворец, в котором она жила, и ничтожная игра света, казалось, приближалась ко мне, словно приглашая меня войти? Без сомнения, она ее знала, так как ее душа настолько доброжелательно относилась к моей, что должна была почувствовать малейшее потрясение; и это было чувство, что еще все возможно, что развевается эта вуаль ночи, поднимающаяся на высоту террасы, в замороженной росе утра.

      Тень играла во дворце, это был неподвижный океан крыш и чердаков, где не было ничего, кроме гороподобных волн. Серапион коснулся своего мула, мы были готовы продолжить наше движение, и поворот дороги навсегда скрыл от меня город С., так как я не должен был в него вернуться. Через три дня пути по деревенской печальной дороге мы увидели сквозь деревья колокольню церкви, в которой я должен был служить;