Корчак. Опыт биографии. Иоанна Ольчак-Роникер

на арийскую сторону, уцелел. Неверли опубликовал его только в 1958 году.

      В «Дневнике» остался план автобиографии, которую Корчак не успел написать. Он поделил свою жизнь на семилетние периоды. Почему семилетние? Может, цыганская семерка? Семь дней недели? Священное число в каббалистике? Семь степеней посвящения? Скорее, случайность. «Можно разделить жизнь на пятилетия, и тоже сошлось бы», – небрежно пояснял он, не придавая особой важности этому делению.

      Он описал метод, который собирался использовать. Его замысел очень современен: дойти до себя, ища наследие, полученное от предыдущих поколений.

      – Что ты задумал?

      – Сам видишь. Ищу подземные источники, докапываюсь до чистой холодной водной стихии, раскапываю воспоминания{3}.

      Замыслив воссоздать биографию Корчака, я решила придерживаться хронологических рамок, которые установил он сам. Мотивы, которые Корчак считал значимыми, я дополнила автобиографическими сведениями, рассеянными по его книгам. А в своем повествовании я попытаюсь добраться до подземных источников, до корней, как хотел он сам. Быть может, путешествие в те далекие времена, когда жили его предки, когда он родился на свет, когда был мальчиком, осознал свое призвание, исполнил его, приблизит хотя бы тень Старого Доктора, позволит нам разглядеть под нимбом мученика его человеческое лицо, напомнит нам о нескольких важнейших духовных ценностях, ради которых он жил и ради которых погиб.

      1

      Грубешовский стекольщик и австрийская императрица

      Прадед был стекольщиком. Я рад: стекло дает свет и тепло.

Януш Корчак. «Дневник», гетто, 21 июля 1942 года

      Каждая история начинается в своем месте. Наша началась в Грубешове, ведь именно оттуда родом предки Генрика Гольдшмита, известного всем как Януш Корчак. Грубешов – город в Люблинском воеводстве, расположенный возле украинской границы, в живописной местности над рекой Гучвой; он лежит между двух ее рукавов. Дивно хороши тамошние леса, плодородные поля, пышные луга. Там сохранилось множество древних памятников деревянного и каменного зодчества – они помнят времена, о которых пойдет речь в этой главе. Из той эпохи родом названия грубешовских улиц: Водная, Косьцельная, Цихая, Людная, Шевская, Генся[3].

      Каждая история начинается в свой час. Наша началась в далеком прошлом, таинственно, как в страшной сказке. В еврейской традиции существовал обычай: когда в округе вспыхивала эпидемия чумы или черной оспы и никакие способы не помогали, тогда на кладбище женили людей, сильнее прочих обиженных судьбой: бедняков, калек, сирот. Свадьбу устраивала еврейская община; молодые получали в подарок новую жизнь, это должно было отогнать смерть. Вероятно, нечто подобное произошло с предками семьи Гольдшмит. «О давних предках знаю только то, что они были бездомными сиротами, их поженили на еврейском кладбище, надеясь этой жертвой умилостивить бушевавшую в местечке заразу»

3

Janusz Korczak, Pamiętnik, w: Dzieła, t. 15 (w przygotowaniu; prwdr. w: Janusz Korczak, Wybór pism, Warszawa 1958, t. 4.

3

Водяная, Костельная, Тихая, Людная, Сапожная, Гусиная (пол.).