Письмо. Кэтрин Хьюз

скрестила руки на груди и сурово посмотрела на нее сверху вниз.

      – У вас назначено?

      – Боюсь, нет. Без этого нельзя?

      Медсестра покачала головой и неодобрительно вздохнула, но все же распахнула дверь и впустила Элис внутрь.

      – Подождите здесь. Я позову старшую сестру.

      Элис смотрела, как она удаляется по коридору. Воздух пронизывал запах хлорки и переваренной капусты – от этого сочетания ее начало мутить. Во рту пересохло, а по шее начинали стекать капельки пота. Она уже пожалела, что надела шапку.

      – Чем могу помочь?

      Элис подскочила на месте и повернулась. У старшей сестры было доброе выразительное лицо, которое никак не вязалось с ее голосом. Элис смешалась.

      – Меня зовут Элис Стирлинг. Я пришла по поводу ребенка.

      – Какого ребенка? У нас тут полно детей.

      – Да, конечно, – извинилась Элис. – Простите, но я не знаю его имени.

      – Боюсь, вам придется быть поконкретней.

      Вдалеке заплакал ребенок, и у Элис тут же сжалось горло, а к глазам подступили слезы. Она смахнула их перчаткой.

      – С вами все хорошо? – спросила сестра, чуть смягчив тон.

      – Не то чтобы. Понимаете, я потеряла ребенка.

      – И вы думаете, он может быть здесь?

      На секунду Элис смутилась.

      – Нет, конечно, нет. Он умер.

      Столь прямой ответ застал сестру врасплох. Она взяла Элис под руку, отвела в свой кабинет и закрыла дверь.

      – А теперь расскажите мне, что все это значит?

      Элис охватило непреодолимое желание выговориться.

      – Мой сын, мой славный Эдвард, умер, когда ему было всего пять месяцев. Они сказали, чахотка. Я ничего не могла сделать, но я знаю, что Генри…

      – Генри? – прервала сестра.

      – Мой муж, – пояснила Элис. – Я знаю, он винит меня. Конечно, он говорит, что нет, но понимаете, я даже не смогла уберечь Эдварда до тех пор, пока его отец не вернется с войны. Что я за мать такая? Он никогда не видел собственного сына. Теперь мы почти не разговариваем. Он много пьет и не проявляет ко мне никаких чувств. Он думает, его горе сильнее моего, потому что я, по крайней мере, провела с Эдвардом эти пять драгоценных месяцев.

      Сестра протянула ей платок.

      – Ну, ну, не вините себя. Много детей умирает от чахотки. Знаете, это бывает очень часто. Я уверена, вы сделали все, что могли.

      Элис громко высморкалась.

      – Но этого было мало, не так ли?

      Элис не знала, как долго еще выдержит эти мучения.

      Сестра взглянула на стенные часы.

      – У нас сейчас будет полдник, и мне нужно следить за детьми. Почему бы вам не присоединиться к нам?

      – Вы очень добры. С радостью.

      – А потом вы расскажете мне, что привело вас сюда. Вы упомянули про ребенка…

      Элис последовала за сестрой в столовую, в которой за длинными деревянными столами уже сидели дети. Полдник был скромным: тоненькие кусочки хлеба с маслом и жидкий чай.

      Она